От Шекспира до Агаты Кристи. Как читать и понимать классику - [62]

Знаменитый Кристофер Марло, один из первых создателей образа Фауста в мировом театре, современник Шекспира, смелый реформатор сцены, так же, как и Вийон, как Парацельс, был буквально одержим духом авантюризма. Считается, что он был тайным агентом английских спецслужб и в течение всей его бурной жизни выполнял различные сомнительные поручения, начиная еще со студенческой скамьи. Марло был зарезан в таверне Дептфорда 30 мая 1593 г. В последний день своей жизни Марло обедал в таверне с компанией подозрительных личностей: Инграмом Фризером, Николасом Скирсом и Робертом Пули. Есть основания считать, что эти люди были связаны с секретными службами. После между ними возникла ссора. Марло выхватил из рук Фризера кинжал и нанёс тому несколько ударов. Фризер пытался вырвать оружие из рук Марло, в потасовке кинжал вонзился над правым глазом Марло и прошёл прямо в мозг.

По поводу обстоятельств и причин смерти поэта до сих пор существуют противоречивые версии. Некоторые исследователи считают, что бытовая ссора, приведшая к фатальному исходу, была подстроена. По этой версии поэт намеревался улизнуть из Англии через Дептфорд, но правительство решило помешать этому ввиду его причастности к секретам английской разведки.

В этом деле действительно много странного, начиная от путаницы с точной датой смерти поэта (по одним данным – 30 мая, по другим – 1 или 2 июня) до имен убийц (их имена несколько раз менялись, а основные подозреваемые – Фризер, Скирс и Пули – считались агентами секретной службы, что и помогло им впоследствии уйти от наказания). Расследование преступления велось крайне неопрятно. Вердикт судьи гласил, что Фризер действовал в пределах самообороны. Складывалось впечатление, что власти хотели быстрее замять это дело.

Возрождение было знаменито тем, что на свет в большом количестве появился определенный человеческий тип, характеризующийся коварством, для которого убийство стало простым телодвижением, причем этот человеческий тип оказался невероятно мстительным и жестоким, готовым пуститься в любую рискованную авантюру. И если Парацельс возмущал жителей Базеля тем, что разгуливал по улицам города в лаборантском халате, то в Ферраре герцог Альфонс предпочитал моцион на свежем воздухе будучи абсолютно голым. Но что же было за время, в котором суждено было осуществить свой тяжкий путь познания Парацельсу, этому прототипу доктора Фауста?

Ничто так не характеризует бунтарское настроение того времени, как посвящение книги Агриппы фон Неттесгеймского, по некоторым данным, наставника Парацельса. Оно гласит: «Этот Агриппа никого не щадит; он презирает, знает, не знает, плачет, смеется, гневается, ругает, растрепывает все; он сам философ, демон, герой, Бог и все». [К.Г. Юнг. Дух Меркурий.]

У самого Парацельса мы видим приблизительно такое же проявление напряженных противоречий. «Парацельс, – пишет К.Г. Юнг, – очевидно, принадлежал к числу тех людей, у которых интеллект находится в одном ящике стола, а душа – в другом, так что они могут интеллектуально смело размышлять, никогда не впадая в опасность столкнуться со своей чувственной верой.» [К.Г. Юнг. Дух Меркурий.] В ту пору, в эпоху Ренессанса, ум, интеллект, и душа существовали в разных плоскостях, и в этом проявлял себя признак довольно странного времени, загадочного и противоречивого. «Как из церковной ограды вырывается смеющееся язычество искусства, – пишет К.Г. Юнг, – так и за завесой схоластической философии оживает античное язычество духа, оживает в возрождении неоплатонизма и натурфилософии». [Там же.]

Беспробудное пьянство, бродяжничество, игра в карты и кости, с одной стороны, а с другой – мучительные поиски истины и бескомпромиссная вера в Бога; с одной стороны, занятия магией и попытка вывести даже гомункулуса в желудке лошади, общение с демонами, сульфидами, секубами пр., а с другой – правоверный католик, который при всей своей симпатии к Реформации, так и остался верен папской церкви – все эти факты из жизни Парацельса разве не напоминают нам перипетии известной трагедии Гёте? И, конечно же, данный жизненный сценарий не мог обойтись без сделки с дьяволом.

Заключал ли эту сделку Парацельс или нет? Этот вопрос не представляется нам праздным или слишком мистическим. Зло – это не выдумка теологов или мифологов. Зло – это вполне конкретное понятие, обладающее вполне осязаемой реальностью. Вопрос заключается лишь в том, насколько сам Парацельс был «человеком зла», с какой готовностью он решился на ту самую сделку, которую заключали многие выдающиеся личности его эпохи. Разве поклоняясь язычнику Платону, предаваясь разврату и гомосексуальным утехам, члены платоновской семьи во Флоренции, на вилле Кареджи, не подумывали об этой же сделке? Разве культивируя авторитет Природы, этой церкви сатаны, не занимался чернокнижием сам Леонардо, будучи воспитанником той же Платоновской Академии?

Однако что такое зло? Теологи сходятся на том, что намеренное и сознательное причинение страданий – суть насилия и морального зла. «Естественное зло», проявлением которого могут быть наводнения или голод, – также пример насилия. Его нельзя расценивать как нейтральное в моральном отношении или как логическую необходимость в космосе.