От Русской земли к земле Киевской. Становление государственности в Среднем Поднепровье в IX–XII вв. - [48]
.
Позже, в середине 2000-х гг., П.В. Лукин, опираясь на работу польского историка Я. Банашкевича о вечевых традициях балтийских славян, выступил с утверждением, что древнерусский торг, как и его западнославянские и балтийские аналоги, являлся местом санкционированных общественных контактов, в том числе и вечевых собраний. Следовательно, по мнению исследователя, акция Изяслава преследовала цель ликвидации самой инфраструктуры рыночных собраний[605]. С этой аргументацией отчасти согласился и В.В. Пузанов, указав на то, что действия Изяслава Ярославича — как репрессии против сторонников Всеслава, так и перенос торга — деморализовали киевскую общину[606].
В любом случае факт остается фактом: до событий конца XI в., связанных с ослеплением Василька, об активности киевлян на страницах летописи практически нет упоминаний. Следовательно, определенное снижение политической активности «киян» имело место.
Рассматривать же перенос Изяславом торга как уступку со стороны князя, приближение веча к княжеской резиденции[607] для второй половины XI в., на мой взгляд, несколько преждевременно. Ниже я постараюсь объяснить свою позицию.
Необходимо начать с того, что отождествление княжеского двора с территориями близ Софийского храма представляет собой одно из значительных историографических заблуждений второй половины XX в. Чтобы не быть голословным в этом утверждении, постараюсь более подробно аргументировать свою точку зрения.
По вопросу о локализации княжеского двора в литературе нет единого мнения. Начиная с М.Ф. Берлинского[608], «княж двор» локализовали в пределах «города Владимира». Эту точку зрения разделяли Н.В. Закревский, Н.И. Петров, B.А. Богусевич, М.К. Каргер, П.П. Толочко и С.Р. Килиевич[609]. Иная точка зрения восходит к мнению Н.А. Максимовича, размещавшего «княж двор» у стен Софии[610]. Сторонниками данного подхода являлись И.Е. Забелин, Н.И. Кондаков, А.В. Прахов, а в настоящее время — C.А. Высоцкий[611]. Как же соотносятся эти предположения с показаниями источников?
Действительно, сообщения о княжем дворе под 1068 г. говорят о том, что «княж двор» размещался в пределах «города Владимира»[612]. Начиная с XII в. на страницах летописей упоминается «великий двор» и «Ярославов двор». При этом объединение этих определений зафиксировано только под 1150 г., когда Изяслав Мстиславич, в очередной раз заняв Киев, «…и Оугры позва со собою на обѣдъ и Кияны и ту обѣдавъ с ними на велицемъ дворѣ на Ярославли»[613]. Во всех остальных случаях «великий двор» и «Ярославль двор» употребляются как самостоятельные понятия[614]. Однако контекст их употребления дает основания утверждать, что описывают они одну и ту же княжескую резиденцию.
Отождествление княжого двора XI в., находившегося в «городе Владимира», с «великим двором» летописных текстов XII в., на мой взгляд, совершенно неправомерно. Напомню, что ключевым аргументом сторонников данной концепции является утверждение, что церковь Святого Василия, заложенная в 1183 г. Святославом Всеволодовичем на «…вѣлицемъ княжемь дворѣ…»[615], и церковь, которая была создана Владимиром Святославичем в 996 г., представляют собой один и тот же храм. Однако такое отождествление сталкивается с рядом вопросов.
Как явствует из текста летописного сообщения под 6691 г., речь шла о возведении новой постройки («…созданѣ ей бывши Стославомъ Всеволожичемь…»), а не об обновлении старой[616]. Следовательно, Васильевская церковь, возведенная в 996 г., имела другое местоположение, вероятнее всего, в пределах «города Владимира».
Анализ полевой документации раскопок В.В. Хвойки 1907 г. дал основание Д.Д. Ёлшину предположить, что сооружение, открытое в 50 м к западу от северо-западного угла Десятинной церкви и в 30 м от северо-восточного угла галереи «западного» дворца, является остатками не светской, а культовой постройки[617]. По информации А.А. Спицына, сделавшего в свое время выписки из дневников В.В. Хвойки, в раскопе 17 был вскрыт слой камня со следами извести, который исследователь принял за мастерскую по обработке камня[618].
Опубликовавшая эту информацию Г.Ф. Корзухина предположила, что слой камня, скорее всего, являлся развалом монументального каменного сооружения[619]. В раскопе № 21 была выявлена стена из бороздчатого кирпича, датируемого не ранее XIII в. В кладке был отмечен вторично использованный тонкий квадратный кирпич конца X в. (на основании этого Г.Ф. Корзухина предположила, что здание было ремонтировано в XIII в.). На соседнем участке № 20 Хвойкой были выявлены «…фундаменты какой-то гражданской постройки, прикрытые сверху двумя сплошными повалившимися один на другой слоями штукатурки, обрушившейся вместе со стенами здания. Лицевая сторона этой штукатурки оказалась украшенной богатой фресковой росписью»[620]. Дополнительная информация из дневников Спицына говорит о том, что на фресках были «…изображения нескольких человеческих фигур в натуральную величину» и орнамент[621]. На мой взгляд, следует согласиться с мнением Ёлшина, что «…фигуративный характер фресок может также указывать на то, что постройка была не аналогичной светским, а представляла собой культовую постройку, возможно небольшую церковь»
В книге анализируются армяно-византийские политические отношения в IX–XI вв., история византийского завоевания Армении, административная структура армянских фем, истоки армянского самоуправления. Изложена история арабского и сельджукского завоеваний Армении. Подробно исследуется еретическое движение тондракитов.
Экономические дискуссии 20-х годов / Отв. ред. Л. И. Абалкин. - М.: Экономика, 1989. - 142 с. — ISBN 5-282—00238-8 В книге анализируется содержание полемики, происходившей в период становления советской экономической науки: споры о сущности переходного периода; о путях развития крестьянского хозяйства; о плане и рынке, методах планирования и регулирования рыночной конъюнктуры; о ценообразовании и кредиту; об источниках и темпах роста экономики. Значительное место отводится дискуссиям по проблемам методологии политической экономии, трактовкам фундаментальных категорий экономической теории. Для широкого круга читателей, интересующихся историей экономической мысли. Ответственный редактор — академик Л.
«История феодальных государств домогольской Индии и, в частности, Делийского султаната не исследовалась специально в советской востоковедной науке. Настоящая работа не претендует на исследование всех аспектов истории Делийского султаната XIII–XIV вв. В ней лишь делается попытка систематизации и анализа данных доступных… источников, проливающих свет на некоторые общие вопросы экономической, социальной и политической истории султаната, в частности на развитие форм собственности, положения крестьянства…» — из предисловия к книге.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
На основе многочисленных первоисточников исследованы общественно-политические, социально-экономические и культурные отношения горного края Армении — Сюника в эпоху развитого феодализма. Показана освободительная борьба закавказских народов в период нашествий турок-сельджуков, монголов и других восточных завоевателей. Введены в научный оборот новые письменные источники, в частности, лапидарные надписи, обнаруженные автором при раскопках усыпальницы сюникских правителей — монастыря Ваанаванк. Предназначена для историков-медиевистов, а также для широкого круга читателей.
Грацианский Николай Павлович. О разделах земель у бургундов и у вестготов // Средние века. Выпуск 1. М.; Л., 1942. стр. 7—19.
Москва была великим городом и столицей великой державы в XVI–XVII веках. Россия того времени выигрывала большие войны, широкими шагами шла к берегам Тихого океана, мыслила себя как главный оплот истинного христианства. А Москва видела в себе Третий Рим, Второй Иерусалим, но больше всего — особый удел Пречистой Богородицы на земле. Столица православного царства прославлена была не только победами на поле брани и установлением власти на бескрайних просторах Евразии, она и в сфере культуры стремительно развивалась.
Формирование Московского государства в XIV—XV вв. означало не только объединение земель Северо-Восточной, а затем и Северо-Западной Руси в рамках одного государственного образования, но и консолидацию местных элит под властью «государей всея Руси». Этот процесс был значительно растянут во времени, а его интенсивность определялась актуальными задачами внешней и внутренней политики. Процесс адаптации «чужеродных элементов» в служебную систему имел две важные составляющие: способность и целесообразность с точки зрения центральной власти вписать их в сложившуюся иерархию и, с другой стороны, желание самих подобных «элементов» приспосабливаться к действующим правилам игры. В фокусе исследования находится несколько значимых групп: «князья» (потомки местных и выезжих правящих династий), бывшие удельные «вассалы», а также прибывавшие в Москву иностранцы (в первую очередь выходцы из соседнего Великого княжества Литовского)
В книге рассказывается о жизненном пути одного из наиболее известных князей Древней Руси – Владимира Всеволодовича Мономаха (1053–1125). Мономах является единственным древнерусским правителем, оставившим свою автобиографию, входящую в состав знаменитого «Поучения», созданного князем для своих детей, которое сохранилось в Лаврентьевской летописи. Тем не менее личность Мономаха по сей день окутана завесой легенд, самой известной из которых является легенда о «шапке Мономаха» и других «Мономаховых дарах», якобы полученных им от византийского императора.
В судьбе России второй половины XV—XVII столетий смешаны в равных пропорциях земля и небо, высокое и низкое, чертеж ученого дьяка, точно передающий линии рек, озер, лесов в недавно разведанных землях и житие святого инока, первым поселившегося там. Глядя на карту, нетрудно убедиться, что еще в середине XV века Московская Русь была небольшой, бедной, редко заселенной страной. Но к началу XVI века из нее выросла великая держава, а на рубеже XVI и XVII столетий она превратилась в государство-гигант. Именно географическая среда коренной «европейской» Руси способствовала тому, что в XVI—XVII веках чрезвычайно быстро были колонизированы Русский Север, Урал и Сибирь.