От Ренессанса до эпохи Просвещения - [27]

Кардинал Берюль много сделал для развития культа кающейся Магдалины во Франции. В 1625 году он опубликовал книгу «Возношение Иисусу Христу, нашему Господу за мудрое руководство Его Духа и благодать, данную святой Магдалине», в которой подчеркивал, что, не считая Девы Марии, грешница была главным вместилищем Божьих даров. Духовность в интерпретации Бе- рюля способствовала тем самым развитию иконографической темы «Оплакивания усопшего Христа» со сценой из четырех человек (со святым Иоанном, Девой Марией и грешницей) или со сценой из двух человек, когда Магдалина, вновь принимая ту же позу смирения, что и в доме у Симона[114], со страстью и страданием целует руку мертвого Христа, прежде чем вновь броситься к ногам Христа–садовника[115] утром в день Воскресения. «Повсюду мы видим ее у ног Иисуса, — говорит Берюль. — Это место, где ей дано пребывать, и ее удел; это ее любовь и ее обращение, это ее отметина и ее отличие в благодати» — печальный союз «святой грешницы» с Христом. Но кающаяся душа будет оправдана, лишь только если найдет прощение; и когда Магдалина находится у изголовья мертвого Христа, она вызывает сочувствие у людей XVII века именно потому, что была прощена Иисусом[116].

12. Герб святых

Святой мученик, запечатленный на картине или в виде статуи, специально демонстрирует ту часть своего тела, против которой ожесточились гонители. Наполненные сильным чувством или более сдержанные, эти изображения напоминали верным, что верующий всегда торжествует над ужасами мученичества. То, что благодаря изощренности палачей должно стать невыразимым страданием, совершенно не трогает человека веры. Ни одна черта его лица, ни один мускул тела не выдает ни малейшего сопротивления агрессии: тело святого в его мученичестве — это тело покинутое, безучастное, уже оторванное от земного мира, тело другого, коим он больше не является. Терзаемое тело провозглашает благородство служения Господу. А истязаемая изуверами его часть — отныне знак, который позволяет узнать святого среди ему подобных; он провозглашает идентичность, которую мученик охотно демонстрирует: глаза святой Луции или святой Оттилии, внутренности святого Маманта или святого Эразма, грудь святой Агаты или зубы святой Аполлонии… Погребение святого — это еще один повод извлечь пользу из его тела, столько выстрадавшего и покоящегося теперь на ложе с пламенеющим покровом. Некоторые сцены, изображающие ангелов, торжественно полагающих святого во гроб, напоминают о положении в гроб Господень тела Христа.

Умерев однажды, святой тем не менее всегда может напоминать о себе верным. Он является им, напоминает о невыполненных обязательствах, иногда карает их плоть. Поскольку они знают, что связывающее их соглашение предполагает ряд обязательств, которых они не могут нарушить, грешники не рискуют отступать от правил. Когда говорит тело святого, остается только повиноваться.

Прославление святого, его вознесение при помощи ангелов — последний этап его жизни. Он отсылает к двум образцам: святому апостолу Павлу, который писал: «Знаю человека во Христе, который назад тому четырнадцать лет (в теле ли — не знаю, вне ли тела — не знаю: Бог знает) восхищен был до третьего неба» (2 Кор. 12:1–2), и святой Магдалине, привычной к такого рода восхождениям, поскольку «ангелы возносили ее семь раз в день, чтобы она могла слушать их небесное пение». Эта тема была очень дорога Контрреформации и часто иллюстрировалась художниками на больших заказных полотнах. Часто святых покровителей изображали именно в момент движения — вознесения на небо: так Сурбаран изобразил Святого Иеронима, а брат Лука[117] — святого Педро д’Алькантара. Расположение тела всегда подчиняется одним и тем же условностям. В центральной части полотна — святой, чей взгляд устремлен к небу, руки воздеты, ладони раскрыты, а ноги слегка согнуты, вверяется группе маленьких ангелов в самых экстравагантных позах, которые поддерживают в воздухе его тело, стремящееся к раю. В верхней части изображения открываются небеса и божественный свет пронзает облака, заливая сцену барочным сиянием; возможно, в этих огромных композициях Контрреформации следует прозревать свидетельство разрыва, волнения умов и, в конечном счете, конец прежнего видения мира[118]. Внизу пейзаж отображает края, в которых святой жил на земле и которые отныне находятся под его попечением. Также присутствуют символы — атрибуты святого, иногда их несут ангелы, например цепи Педро д’Алькантара или кардинальская шляпа святого Иеронима.

13. Тело в ожидании воскрешения

Если желание слиться с Христом свидетельствует о стремлении избранных душ разделить его страдания, то простой верующий хочет обеспечить себе место на небе подле Бога. Смерть похищает верующего и кладет конец его испытаниям на этой земле. После исчезновения тела следует долгое время отдохновения перед Страшным судом, ведь надежда, всегда пронизанная сомнениями, — это надежда на то, что душа и тело воскреснут, чтобы пребывать по правую руку от Бога[119].

Останки умершего ждут своего часа в «освященной земле, опочивальне верующих перед Воскресением»