От ремесла к искусству - [43]

Портретист прошлого писал законченные типы. Нам же приходится иметь дело с характерами, постоянно развивающимися, раскрывать в портрете движение от старого к новому.

Делая снимки наших передовых людей, я не раз наталкивался на обстоятельства, которые затрудняли работу и вместе с тем давали ей новое направление. Эти люди категорически отказывались быть изображенными как знаменитости, избегали преувеличения внимания к своей особе. А ведь показать простоту и скромность, озаренную героической идеей, творческой мыслью, очень трудно. Это могут подтвердить и художник, и актер, и музыкант, и литератор.

Изображая скромную натуру внутренне большого человека, приходится самому быть очень скромным и выдержанным в своих приемах. Ничего нельзя давать кричащего, подчеркивающего, претенциозного, вычурного в композиции, освещении.

Но прежде всего надо подойти ближе к человеку социалистического общества, присмотреться к нему внимательнее, изучить его психологию, чтобы научиться находить признаки его внутренней сущности, которые не бросаются в глаза, не афишируются их обладателями. Все советское искусство — кино и литература, театр и живопись — обратилось к образу нового человека. Запечатлеть его облик в фотопортретах было моей профессиональной обязанностью. Понятно, что и мне пришлось глубоко и серьезно задуматься над внутренним содержанием человека, обогащенного новыми чертами характера, искать способы отображать своеобразие строя его мыслей и чувств.

Мои старания не пропали даром — результаты сказались уже на второй отчетной выставке.

Психологические характеристики прежних портретов были во многом еще внешними, поверхностными, экспонируемые теперь глубже вскрывали человеческую индивидуальность. У меня уже образовался некоторый навык распознавать характер того или иного советского человека по различным признакам и находить средства выявлять его. Все дальше и дальше я уходил от своих прежних увлечений внешними эффектами, от подчеркивания своих приёмов и одновременно от подражания живописным произведениям. И особые способы печати, вроде «гумми», и изощренная игра света, и вычурные линии ушли в прошлое.

Теперь, работая над портретом, я был поглощен единственной задачей — раскрыть душевный мир человека, который стоит перед аппаратом, воплотить присущие ему особенности.

И все же было бы неверным говорить, что все портреты, представленные на второй отчетной выставке, были подлинно реалистическими произведениями. Прошли годы, и я понял, что и тогда еще нередко ошибался, но причины этих ошибок теперь стали иными. Не погоня за красивостью, не стремление к необычности побуждали меня совершать их. Дело в том, что я не научился еще достаточно хорошо отличать случайные признаки индивидуальности человека от тех, которые раскрывают основные, определяющие натуру черты, принимал второстепенные детали во внешнем облике человека, в его манере держаться за главные. Не обрел способности отметать лишние подробности. К тому же иногда и утрировал жест модели, был слишком щедр в композиционном построении, а позже даже стилизовал портрет.

Однако в портретах, представленных на второй отчетной выставке в 1935 году, образ советского человека раскрылся ярче, выпуклее, реальнее, чем на предыдущей.

27 января 1935 года состоялось открытие выставки и юбилейного вечера под председательством П. А. Бляхина.

В связи с пятидесятилетием моей творческой деятельности в области фотоискусства мне было присвоено звание заслуженного артиста РСФСР.

С удовлетворением и благодарностью должен сказать, что присвоение мне звания (а это было первое звание, присвоенное фотографу) знаменовало собой признание того нового положения, которое заняла фотография.

Знание свидетельствовало о том, что наша советская общественность признавала фотографию как один из видов искусства, как дело ценное и нужное обществу.

Во время подготовки выставки мне довелось встретиться с интереснейшими людьми.

В Клубе художников в Ветошном переулке и в Клубе театральных работников в Старопименовском переулке производились съёмки для выставки; мне посчастливилось делать портреты лучших советских писателей и художников, архитекторов и скульпторов, артистов и режиссеров, композиторов и музыкантов. Общение с талантливыми людьми, беседа с ними в процессе съемки, возможность наблюдать за их поведением перед аппаратом обогатили мои познания в области человеческой психологии, повлияли на мое творчество. Как жалею я сейчас, что многое уже позабыто, что память сохранила лишь впечатления от встреч, но не их содержание.

Помню работу над портретом К. С. Станиславского, которого снимал у него на квартире. Маленький старинный дом в Леонтьевском переулке. Поднимаешься по деревянным ступенькам в комнату. У стены старинный, красного дерева диван, над ним — портрет девочки. Перед диваном — круглый стол, сбоку — мягкое кресло. В кресле сидел красивый седой человек. В квартире была благоговейная тишина. И вгляделся в лицо Константина Сергеевича. Долгие годы жизни оставляют на некоторых лицах следы усталости, горечи, разочарования, иной раз озлобленности. Иногда ясно видишь признаки смирения, подчас удовлетворенности. На лице К. С. Станиславского лежала печать умудренности жизненным опытом и творческого вдохновения — трудно сказать, в каких именно чертах это сказывалось. Но я сразу, несмотря на свой возраст, почувствовал себя робко и смущенно. Мне показалось, кто Константин Сергеевич знает и понимает что-то такое, что недоступно нам, простым смертным. Я уловил в его взгляде взыскательность и проницательность человека, который видит тебя насквозь и не прощает ни себе, ни другим недостатков и слабостей.