От Пекина до Нью-Йорка - [118]

Д. Рокфеллер входил в Национальный совет по американо-китайским отношениям, созданный в середине 60-х годов, а а середине 70-х годов он был одним ив инициаторов образования «Трехсторонней комиссии», состоявшей из представителей деловых, общественных и научных кругов США, Западной Европы и Японии. В «Трехстороннюю комиссию» входили, в частности, от США будущие президент Картер, государственный секретарь Г. Киссинджер, помощник президента Картера по национальной безопасности З. Бжезинский и др. Эта комиссия вырабатывала важные рекомендации для правительств ведущих капиталистических держав.

Вернемся, однако, к приему. При входе в большой зал, расположенный в цокольном этаже 60-этажного небоскреба, стояли трое мужчин и приветствовали входивших. Одеты они были почти одинаково — в темно-серые легкие стандартные костюмы. Один из них, стоявший посередине, невысокого роста, выделялся, пожалуй, лишь своим ярко-красным галстуком. Гости подходили и пожимали руки всем троим.

Кто из них хозяин? Я не имел понятия. Я пожал, как и другие гости, руку каждому из встречавших, назвал себя.

В большом, зале, как это часто бывает на приемах «баффет-ленч» (т. е. завтрак у буфета, без рассадки), направо от входа стояли большие столы с закусками и горячими, блюдами. Каждый из гостей подходил к столу, и одетые в белые халаты и шапочки повара накладывали на тарелку то или иное кушанье по усмотрению гостей. У столов сгрудились небольшие группки гостей. Вместе со знакомым мне нигерийским послом, вождем[81] Адебо, подошли к столу. Недалеко от нас оказался человек с красным галстуком. Из разговора я понял, что это и был Дэвид Рокфеллер. Он не был похож на своего старшего брата Нельсона, с которым я ранее встречался. Дэвид вежливо улыбался своему собеседнику тонкими губами. Бледное, чуть одутловатое лицо почти не менялось. Небольшие, глубоко посаженные темные глава смотрели холодно. Видно было, что собеседник — посол одной ив африканских стран и его слова мало интересовали банкира.

Взяв в обе руки тарелки с блюдами, мы сели за ближайший столик. К нам подсел и Д. Рокфеллер. Завязался общий разговор. Рокфеллер проявил большой интерес к начавшейся в Китае «культурной революции». Мое утверждение, что эта так называемая «культурная революция» ничего общего не имеет с культурой и преследует чисто политические, узкокорыстные интересы группы! Мао Цзэдуна, вызвало интерес у Д. Рокфеллера. Он начал спорить со мной и подошедшим к нам послом Н. Т. Федоренко. Д. Рокфеллер заявил, что это движение принесет обновление китайской политической жизни, скованной рамками тоталитаризма, пробудит общественные силы и поможет Китаю превратиться в современное государство.

В разгар разговора какой-то молодой парень, которого я раньше не видел, подошел к столу и хлопнул по плечу хозяина. Тот обернулся, не закончив фразы. Увидев наши негодующие взгляды, незнакомец несколько смутился.

— Извините, — сказал он.

— И не думаю извинять, — резко ответил Н. Т. Федоренко. — Вы видите, мы заняты важным разговором.

Незнакомец, несколько оторопев, отошел. Я спросил:

— А кто этот столь энергичный джентльмен?

— А, — отмахнулся Рокфеллер, — это один из моих служащих.

Подошла негритянка-официантка и стала из большого чайника наливать каждому кофе. Скоро кофе в чайнике кончился. Мне, Рокфеллеру и нигерийскому послу кофе не досталось. Официантка, не говоря ни слова, отошла.

— Она сейчас принесет новую порцию, — успокоил нас хозяин.

«Демократизм» миллиардера был продемонстрирован во всей красе.

В ходе дальнейшего разговора Д. Рокфеллер, касаясь деятельности Совета по американо-китайским отношениям, утверждал, что за Китаем большое будущее, что Китай, изменись там условия, станет огромным рынком для США и других западных стран. Разрыв с Советским Союзом, заявлял, банкир, на пользу Китаю. Китай станет открытой страной для всего западного мира…

Вряд ли необходимо перечислять те катастрофические последствия, которые принесла «культурная революция» китайскому народу. Развитие Китая было задержано на многие десятилетия.

Рокфеллер не скрывал своего наслаждения властью, говорил весомо, как и подобало представителю такой семьи и положению главы крупнейшего в США банка.

Я встречал Дэвида Рокфеллера позднее: на приемах, которые он давал, то в честь глав дипломатических миссий, руководства секретариата ООН, то по другим поводам. Кабинет и залы для приемов у Рокфеллера помещались на верхних этажах нового небоскреба, на открытии которого, как уже указывалось, я присутствовал. Коридоры и приемная хозяина были увешаны картинами художников разных эпох и направлений. Д. Рокфеллер в 1970 году устроил большую выставку картин Пикассо периода кубизма. На выставке были картины Пикассо из собрания Эрмитажа, присланные из СССР по его просьбе.

Встречал я Д. Рокфеллера и на заседаниях Совета по международным отношениям — частной организации, в которой участвовали многие видные политические и общественные деятели: государственные секретари Раск, Роджерс, Киссинджер, помощники президента по национальной безопасности М. Банди, Ю. Ростоу и крупные ученые. Это «мозговой трест монополий». Здесь вырабатываются важнейшие доктрины американской внешней политики.