От отца к сыну. Как передать ребенку христианские ценности - [8]

Я сам ощущаю прощение и принятие и потому без страха иду навстречу жизни и смерти, боли и радости, красоте и ужасу. «Ну же! Ты тоже способен жить так!» Думается, это и есть, в конечном итоге, секрет воспитания. Можно сказать, что секрет воспитания парадоксальным образом состоит именно в том, чтобы о воспитании не заботиться. Не концентрироваться на нем как на проблеме – ведь если для тебя оно становится проблемой, то и дети будут ощущать его так же. Если ты ставишь перед собой задачу в чем-то их убедить и определенным образом их сформировать, они впадают в неистовство. Дети чувствуют, когда им что-то навязывают, и противятся этому всем своим существом, ощущая покушение на их свободу. И они правы. Их задача в жизни встретить Христа самим. И для этого им нужны такие взрослые, которые не ставят перед собой цель сделать их христианами. Возможно, мы действительно просим о спасении наших детей, принимая Причастие; но после не стоит об этом даже и думать. Если наши мысли откроются детям, то вызовут у них лишь негодование. Им нужны взрослые, любящие их свободу, готовые все на нее поставить; поступая так, вы передадите им любовь, какой любит их Бог, – и не потеряете их.

Отец отпустил блудного сына, как ни очевидно было, что тот совершает ошибку и действует во вред самому себе. Сын пришел к отцу и сказал: «Мне надоел этот дом, я хочу уйти». Все дети в какой-то момент решают уйти из дома: кто в три года, кто в пять, кто в одиннадцать… Хотя бы раз в жизни каждый ребенок «собирает чемодан». Но если в пять лет это вызывает лишь улыбку, то в восемнадцать, когда подросток говорит: «Мне надоел этот дом, я хочу уйти», – его слова ранят до глубины души. Отец отпустил блудного сына. Мы же никогда не поступаем таким образом! Мы запираем дверь на ключ и заявляем: «Ты отсюда не выйдешь. Твой дом здесь. После всего того, что я для тебя сделал, после стольких лет стараний и заботы о тебе…» – и сыну не остается ничего, как только застрелиться самому либо застрелить тебя. Мы запираем дверь на ключ. А отец блудного сына отдал полагавшуюся тому часть наследства и сказал: «Иди».

Почему у блудного сына была возможность вернуться? Он знал, что у него есть родной дом и что его там ждут. В Евангелии говорится, что он истратил все деньги и стал питаться плодами рожкового дерева – кормом для свиней. То есть дошел до настоящего голода. И, опустившись на самое дно, наконец сказал себе: «Какой же я глупец! Там, в доме моего отца, даже слуги едят, пьют и спят вдоволь, а я здесь питаюсь тем, что едят свиньи. Вернусь к отцу! Брошусь ему в ноги и скажу: „Отец, прости меня!“»[6] Но спасительный шаг к возвращению стал возможен лишь благодаря тому, что сын понимал: отец, которому он своим уходом разбил сердце, ждет его. Мы можем представить себе, как отец ежедневно всматривается в даль, надеясь увидеть возвращающегося сына, и готов устроить пир, если такое произойдет. Вот он спешит при первых лучах солнца к самому высокому окну и устремляет взор к горизонту – не покажется ли знакомый силуэт, не возвращается ли уже сын. Это и есть воспитание. Выматывая тебе все нервы, сын испытывает тебя. Он хочет убедиться, что отец и мать все там же, где и раньше, что они продолжают быть той надежной опорой, в которой он нуждается. Ему нужно знать, крепко ли стоит дом. И поэтому он испытывает тебя, проверяет на прочность. Не двигайся с места.

Другая ошибка, которую мы часто совершаем, оберегая своих детей и защищаясь от ран, которые может нанести нам их свобода, заключается в том, что мы закрываем дом и говорим:

«Хорошо, я пойду с тобой». Пойду с ним – по крайней мере, он будет под родительским надзором и мне будет легче за ним приглядывать. Но представьте: в день, когда, оказавшись рядом со свиньями и питаясь их кормом, блудный сын осознает свое безрассудство, он вместе с тем поймет, что возвращаться ему некуда, что дома его никто не ждет, поскольку его отец – рядом с ним и в таком же состоянии, как и он сам. Какое горькое отчаяние! Ты желаешь вернуться домой, но оказывается – дома больше нет, отец закрыл его и продал, и уже никто не может принять тебя и простить.

Вот две ошибки: не позволять детям уйти или же уходить вместе с ними. Взрослый – это тот, кто остается. Когда мой старший брат покинул родной дом, мама еще несколько месяцев продолжала готовить на одну порцию больше, рассчитывая на него. Мы ей говорили: «Мама, пойми, наконец, он здесь уже не живет!» Но она отвечала: «Он может вернуться. Он может вернуться сегодня вечером». И месяцами она накрывала для него на стол и никому не позволяла садиться на его место – между отцом и вторым по старшинству сыном. Она ждала, что в любой вечер он может вернуться. Вот какими были наши родители. И вот какими хотят видеть нас наши дети. Они нуждаются в людях, которые ни на шаг не отдаляются от того, в чем находят счастье, в чем видят благо, в чем обретают надежду. Это единственное, в чем нуждаются наши дети.

* * *

Из всего сказанного вытекают два-три следствия, которые я вкратце изложу. Прежде всего, никогда не бойтесь ошибиться, ведь для своих детей мы лучшие в мире родители. Если верно все то, что мы сказали о воспитании, проблема последовательности и непоследовательности отпадает сама собой. Твои дети не глупы, они знают, что ты непоследовательный человек; не стоит даже пытаться внушать им представление об идеальном, во всем последовательном отце – они все равно не дадут себя обмануть. Они слишком хорошо знают, на какую непоследовательность мы способны, знают, что мы такие же бедолаги, как они, и вам никогда не удастся убедить их в обратном. Детям нет дела до нашей последовательности в морализаторском смысле. Им нужно то, что отец Джуссани в книге «Рискованное дело воспитания» называет «идеальной функцией когерентности»: то самое пресловутое «оставаться на месте». Наши дети прощают нам нашу моральную неустойчивость; чего они не могут простить, так это трусости, безответственности перед лицом жизни, отсутствия твердой уверенности перед лицом судьбы.