От отца к сыну. Как передать ребенку христианские ценности - [67]

; я бы посоветовал вам прочитать его целиком, потому что в нем поразительным образом объединяются две вещи. В контексте скандала по поводу тягчайшей ошибки, тягчайшей вины – педофилии священников (это самая страшная вина, какую я только могу себе представить) – Папа напоминает и тем и другим, и жертвам и палачам, всей Церкви и каждому из нас, что значит милосердие. Он объясняет, что это вовсе не значит закрыть глаза, он просит о глубоком покаянии, о подчинении закону и наказаниям, просит обо всем том, о чем нужно просить, и таким образом закон полностью соблюдается. Но он не ставит закон во главу угла; совершённое зло – не последнее слово. Послание произвело на меня сильное впечатление, и я продолжаю его перечитывать; мне кажется, глядя на позицию Папы, можно научиться быть отцом даже при виде самых ужасных падений, ошибок и глупостей, какие только может совершить человек. И прежде всего, при виде нас самих, ведь настоящая проблема – в первую очередь прощать себя. Это очень конкретный пример того, что значит любовь во всех ее аспектах, включая соблюдение правил, которые являются средством, а не целью. Еще мне хотелось бы добавить два замечания по поводу предыдущего выступления. Первое: ссоры между детьми – это пустяки. Я мог бы рассказать о своем детстве, когда нам с шестью братьями и тремя сестрами приходилось уживаться на шестидесяти двух квадратных метрах… Пока дети не забивают друг друга насмерть, я бы сильно не волновался, по-моему, некоторое здоровое соперничество между братьями и сестрами – вполне нормальное явление. Вы правильно поступаете, когда говорите им каждый раз, что ссориться не нужно, но проявляйте терпение, не раздувайте из мелких склок огромной проблемы. Интереснее вопрос о лжи. В данном случае я бы тоже не упорствовал и не добивался признания под пытками. Важно, чтобы ребенок знал, что его ложь очевидна для тебя и для всех. Есть причины психологического плана: характер, темперамент, самоуважение и другие, из-за которых признать вину перед родителями не всегда просто. Но ведь ваш сын все равно знает, что обманывает. Не должно быть двусмысленностей: ты это знаешь, и он тоже знает, что ты это знаешь. Вот и все. Мне не кажется, что нужно настаивать на полном признании, ведь проблема не в этом. Проблема – дать ему понять, что ты прекрасно понял, кто сделал ту или иную глупость, и что он, поступая таким образом, не взрослеет, не берет на себя ответственность за свои поступки. Не стоит упорствовать, добиваясь признания вины от шестилетнего ребенка.

Недавно мы ездили во Флоренцию со вторым классом средней школы. На второй день поездки мы обедали перед монастырем Сан- Марко. Ребята набросились на еду, но вскоре мы заметили, что, наевшись, они начали кидаться друг в друга оставшимся хлебом, бросать его голубям, играть в футбол апельсинами. Сначала мы с другими учителями рассердились, потому что это абсурдное выбрасывание денег на ветер и очень плохой поступок, лишенный элементарного понятия о реальности и воспитании. Но потом посмотрели друг на друга и задались вопросом: как мы можем исправить ребят в данный момент? Роберто вспомнил, что, проходя по площади Приюта невинных, заметил там большое количество бездомных. Тогда мы с тремя или четырьмя преподавателями взяли пустые пакеты и начали собирать оставшиеся апельсины и бутерброды; мы набрали четыре пакета, позвали нескольких мальчиков, которые до этого как раз бросались друг в друга хлебом, и велели им следовать за нами. Они посмотрели на нас с некоторым недоумением и пошли. Вместе мы принесли пакеты на соседнюю площадь. Ребята следовали за нами с опаской, не понимая до конца, что происходит. Вместо того чтобы читать проповедь, мы вели их за собой. Мы подошли к первой паре бездомных – это были два подростка, и наши ученики несколько стеснялись их; мы спросили у молодых людей, возьмут ли они у нас немного еды. Они были очень довольны, широко нам улыбнулись и взяли бутерброды и апельсины. Потом мы спросили, нужна ли им вода, но они показали нам маленькую бутылочку, наполненную наполовину, и сказали, что вода у них есть. Потом наши ребята говорили: бездомные подумали, что вода может понадобиться кому-то еще, и поэтому отказались.

Еще было поразительно, как ребята, сопровождая нас, увидели три разных способа получать. Первый – тот, о котором я вам рассказал. Потом в какой-то момент я почувствовал, что кто-то тянет пакет у меня из рук. Это была цыганка, бранясь, она начала кричать, что у нее шестеро детей и что мы должны отдать ей бутерброды; прежде чем мы успели опомниться, она выхватила пакет у меня из рук и скрылась. Так неожиданно у нас с ребятами появилась тема для осмысления. Действительно, это два различных способа получать: первый – глубоко человечный, а второй – когда ты даже не смотришь в лицо дающему; это не по-человечески, и ты на самом деле ничего не получаешь. Третий эпизод был такой: мы почувствовали сильный запах алкоголя и тут же увидели бездомных, которые, едва завидев нас, бросились навстречу и начали спрашивать, являемся ли мы членами какой-то благотворительной организации. Мы ответили, что все из одной школы и приехали во Флоренцию на экскурсию. Они еще до того, как что-либо от нас получить, захотели рассказать нам о себе: один из них из Венето, другой когда-то участвовал в каких-то праздничных мероприятиях неподалеку от Бергамо… Когда мы возвращались к группе, весь негатив словно улетучился и уступил место чему-то более важному и разговор шел уже не о проступке наших учеников, а о том, что произошло после. В ситуацию вошло нечто более значительное, что очевидным образом исправило предшествующий негатив, и никаких проповедей не понадобилось. Когда мы вернулись, Роберто подумал, что о наших приключениях стоит рассказать всем остальным, и поэтому на тех, кто до того запятнал себя стыдом, теперь смотрели не то чтобы как на героев, но как на людей, с которыми случилось нечто грандиозное.