От отца к сыну. Как передать ребенку христианские ценности - [54]

^*** Итак, вернемся к тексту. «Если начиная с четырнадцати лет и далее никто настойчиво и систематически не помогает ребенку увидеть связь между данностью (традицией) и жизнью, то новый опыт, с которым он сталкивается, создает предпосылки к тому, чтобы занять одну из трех позиций, враждебных христианству: безразличие („какая разница“), традиционализм или противостояние. Воспрепятствовать формированию подобных позиций в определенном возрасте можно, лишь способствуя переживанию реальности на личном опыте, в сопоставлении со всеми аспектами и составляющими жизни».

Подумайте, что требуется от воспитателя: он должен быть постоянно «в действии», должен быть активным, полным инициатив. Воспитатель – первый, кто идет в атаку. Он никогда не остается пассивным, никогда не думает, что дети повзрослеют сами по себе, словно достаточно обеспечить их какими-то мелочами, может быть, даже только материального плана, поместить их в определенные условия нормальной жизни а там они станут взрослыми самостоятельно. И когда мы замечаем, что детей вырастили не мы, а мир, то бывает уже слишком поздно, уже запущены необратимые процессы… С самого начала, с момента рождения или входа в класс, воспитатель либо есть, либо его нет; и если он есть, он проявляет инициативу, потому что взросление и личная проверка учеником предложенной гипотезы вплоть до переживания на личном опыте ее высшей целесообразности – не суть самоочевидные вещи.

Напротив, «современный менталитет, – продолжает Джуссани в „Рискованном деле воспитания“, – к сожалению, учит подростка следовать за вещами лишь в меру его собственной прихоти. Поэтому любое „наличие“ чего-либо – позитивное присутствие реальности, существование вещей – рассматривается как повод для утверждения собственных целей, собственных схем; повод, за которым вовсе не обязательно следовать до самого конца. Таким образом, там, где это присутствие не соответствует заранее определенным целям (то есть предрассудкам), целый хор из „а вдруг“, „но“ и „однако“ скрывает под собой отсутствие готовности к восприятию истины и блага и подлинной любви к ним. Так распространяется страх и странная неспособность молодых людей положительно утверждать бытие».

Думаю, это самое совершенное определение, каким только можно охарактеризовать жизнь наших детей: странная неспособность утверждать жизнь как что-то положительное и распространяющийся страх, потому что весь современный менталитет учит не слишком вдаваться в реальность. Именно поэтому слов недостаточно, необходима связь с жизнью. Необходимо, чтобы то, что воспитатель говорит и стремится передать, было доступно сразу же, с момента зарождения отношения, с самого начала. Для родителей – с момента рождения ребенка, для преподавателей – когда они входят в класс: твои слова должны сопровождаться неким реальным предложением, действием, в котором подросток может увидеть подтверждение твоих слов. Без включения свободы человека не существует его «я» и не начинается воспитание.

Следует вместе с отцом Джуссани констатировать, что мы живем в мире, утверждающем совершенно обратное: чем меньше ты входишь в реальность, чем меньше устремляешься в глубину вещей, чем меньше принимаешь всерьез окружающие тебя обстоятельства, среду, с которой тебе приходится встречаться, тем счастливее ты можешь быть; поэтому – не лезь вон из кожи, не напрягайся лишний раз. Как часто, увы, эта формула и для нас, родителей, становится формулой воспитания! Правда, скорее не воспитания, а растления по отношению к тому порыву, которым, слава Богу, природа наделяет наших детей для встречи с реальностью. Природная тяга к любознательности, к взаимодействию с вещами в определенном возрасте пробуждается в наших детях, а культура, при невнимательности с нашей стороны, этот природный порыв очень быстро урезает и убивает, и ребенок уже к двадцати годам может постареть и впасть в состояние, напоминающее деменцию. Как часто мы пособничаем этому менталитету (может быть, неосознанно – иначе это было бы настоящее преступление): так происходит всякий раз, когда ребенок со всей присущей его возрасту энергией, бьющей через край, устремляется внутрь вещей, а мы кричим ему: «Притормози!» (что практически тождественно циничному «это пройдет»), а потом: «Подумай сейчас об учебе». Было бы куда лучше, если бы он начал меняться здоровым образом, если бы у него развивался здоровый интерес к важнейшим жизненным вопросам.

Конечно, процесс изменения может быть болезненным, неприятным, но в утешение могу сказать вот что: часто дети выставляют себя хуже, чем они есть на самом деле, нарочно перегибают палку, говорят вещи, о которых совершенно не думают… Они настолько уверены в отношениях с родителями, что используют их практически как помойное ведро, куда сливают всю свою горечь, ненависть и зависть. Я часто удостоверялся в этом, когда предлагал кому-нибудь из своих детей: «А сейчас посмотрим, действительно ли ты так думаешь. Есть хороший способ это проверить: позови своих друзей и повтори перед ними то же, что сказал при мне. Сделаешь так поверю». Никто ни разу никого не позвал. Ведь они понимали, что несли чушь, которую перед друзьями и произнести-то стыдно! А тебе твой сын говорит всякую ерунду с такой уверенностью, с такой наглостью, что, конечно, хочется надавать ему подзатыльников! Но все потому, что он уверен в тебе.