От Олимпии до Ниневии во времена Гомера - [50]
Хеттского происхождения и человек с орлиной головой. Когда-то он поддерживал небо, а теперь его роль стала чисто утилитарной: он служит ручкой кресла. Этот пример должен предостеречь нас от попыток видеть в деталях орнамента нечто большее. Мы понимаем, что причина снижения качества плоской пластики обусловливалась ее серийным производством. Изображение, перенесенное на другой материал, в свою очередь, служило образцом для следующей копии. Аналогичной была и судьба гравюр на меди в средневековом художественном ремесле.
Подобная же участь, а может быть еще более печальная, выпала на долю египетского сфинкса. Сфинкс встречается повсюду в самых удивительных вариантах. Еще более, чем сфинкс, был распространен в какой-то мере дополнявший его гриф[52]. У критян он еще имел символическое значение, греки подхватили этот символ, истолковав его по-своему, а ремесленники VII в. уже не видели в нем ничего символического. С изображениями грифа делали все что угодно, и он все безропотно переносил. Грифа создавали из любого материала, придавая ему черты самых невероятных существ. Встречаются изображения целых грифов, но иногда только их головы.
Часто эти фигуры представляют собой детали котлов. Для греков гриф не был мифическим существом, но они воплотили его образ в выдающееся произведение искусства, правда на столетие позже. Трудно было даже предположить, что такая яркая судьба была уготована бедняге грифу.
Подобно завитушкам и изогнутым лебединым шеям, характерным для претенциозного стиля начала нашего века, все эти мифические образы, утратив символическое значение, продолжали жить в виде украшений различных вещей. Самым лучшим, наиболее распространенным и по-своему оригинальным примером могут служить детали котлов — ушки с распластанными крыльями. Мы прекрасно представляем себе, каковы были котлы, полученные Одиссеем от феаков, и можем понять, почему он так заботливо пересчитывает их, возвратись на Итаку. Ведь потеря хотя бы одного из этих великолепных изделий оказалась бы для него весьма огорчительной.
Котлы стояли на трех изогнутых ножках, которые в отличие от прямых ножек нашей металлической мебели неожиданно завершались львиными лапами, бычьими копытами и даже — что совершенно абсурдно — человеческими ногами в чулках. С точки зрения древних, все, что стоит, должно иметь ноги. Почему же им не быть у котла? На этих ножках укреплен круглый, пузатый бронзовый сосуд обычной формы, вместительный и вызывающий представление об обильном его содержимом. Края украшают довольно большие и неуклюжие головы грифов или еще более грубые львиные головы на длинных выгнутых шеях. Головы грифов мы встречаем не только на котлах: это не соответствовало бы господствовавшему тогда духу практицизма. Они характерны также для конской упряжи на концах оглоблей, где обращены либо вперед, либо назад.
Большие полые головы грифов заливались внутри варом или заполнялись любыми отходами. Встречаются и литые фигурки значительно меньших размеров, но мы не уверены, что они всегда были деталями котлов. Фигурки представляли собой человеческую голову с руками, точнее, крыльями вместо рук и хвостом. К спине у них иногда приделывали кольцо, за которое можно было держать сосуд. Обычно эти головки заглядывали в котел и отражались в его содержимом, когда он был заполнен до краев. Крылья делали их похожими на сирен.
Безусловно, в них нет ничего символического. Нередко они встречаются парами, одни имеют бороды, другие — ассирийские пышные прически, а третьи — длинные завитые локоны. По этим прическам трудно было отличить мужчин от женщин, так как по моде того времени их носили и те и другие.
Подобного рода котлы мы встречаем повсюду от Урарту до Италии, как у этрусков, так и у греков. Греки изготовляли их сами (как и фигурки из слоновой кости) но имевшимся образцам. Если задуматься над этими самыми удивительными из всех изделий, то прежде всего возникает вопрос: как могли люди начать делать такие с технической точки зрения нелепые вещи? К счастью, мы можем проследить историю их возникновения. Появились котлы во II тысячелетии до н. э.
Каппадокийские художники, которых мы с полным правом называем хеттами, давали волю своей фантазии, соблазняемые теми возможностями, которые им предоставляла мягкая и податливая глина. Они охотно отливали большие сосуды в виде головы быка. Как позднее к котлам приделывали ножки, чтобы они могли стоять, так в те времена считали, что сосуду нужен рот, через который могла бы выливаться жидкость. На глиняных ваннах бычьи головы казались еще практичней, чем на сосудах: им нужны были ручки, чтобы можно было поднять ванну с водой. Для этого на верхнем (краю приделывали от двух до четырех бычьих голов. Здесь мы можем прервать наш рассказ, так и не исчерпав вопроса о всех тех ухищрениях, до которых дошел деятельный ум хеттов. Всякий раз, когда мы сталкиваемся с буйством фантазии и отсутствием практического подхода к материалу, можно не сомневаться, что мы имеем дело с хеттами. Большие глиняные сосуды, по краям которых находились быки, атакуемые львами, очень нравились урартам. Они обычно даже сохраняли обломки сосудов с такими скульптурными изображениями. Украшения на глиняных сосудах были прямыми предшественниками столь же свободно выполненных изображений на бронзовых котлах.
