От Олимпии до Ниневии во времена Гомера - [36]
Гесиод в этом смысле гораздо ближе к народу. Его «Труды и дни», при всей их чрезмерной назидательности, образец книги, переполненной суевериями. Вместе с тем книге присуще религиозное чувство близости к богам и к природе. Гомеровские же поэмы, автор которых все время движется по узкой тропке отточенной иронии, никогда не могли стать народной книгой для простых людей, а предназначались скорее для просвещенных афинян— образованных скептиков. Набожные современники и позднейшие обыватели считали Гомера клеветником и богохульником, и нельзя сказать, что они были не правы.
Хотя Гомер и не был философом, он все же проложил дорогу греческой мысли. Ведь именно Гомер исключил воспетую им олимпийскую семью богов из числа тех сил, которые могут помочь человеку в нужде. Хотя впоследствии греческие представления о достоинстве человека пошли совсем не по тому пути, который наметил Гомер, он все-таки толкал греков на размышления о взаимоотношениях человека с природой, а не с божеством. Правда, эта мысль вызвала и ответную реакцию. Лишь очень немногие из людей могли отвечать сами за себя и не признавать потусторонних сил. Они искали совета и помощи у высших сил, а так как государственная религия не обеспечивала им ее, то охотно обращались к неистовству оргий, думая таким образом приобщиться к божеству.
Оргиастические культы[37] были необходимым дополнением к той удобной и спокойной религии, которая считает истинным и важным только то, что человек может понять и осмыслить без особого напряжения. Во II тысячелетии до н. э. оргий не было. Они появились во Фригии, в Малой Азии, и начали оттуда свое победное шествие. В Греции культ Диониса был облагорожен трагедией, а культ Деметры углублен мистериями. В этом проявился далеко не всегда склонный к уравновешенности греческий дух, создав то, на что другие народы оказались не способны. Адонис, Аттис, Кибела вошли в моду и в Греции, но отношение к ним сложилось ироническое. Значение этих культов на Переднем Востоке было несравненно большим; служение им становилось содержанием жизни. В них люди находили спасение от множества каменных и бронзовых изваяний, которые противники натуралистических изображений богов называли «творением рук человеческих».
Синаххериб спрашивает жителей Иерусалима:
«Спасли ли боги народов, каждый свою землю, от руки царя ассирийского?»
(Кн. пророка Исайи, 36, 18).
Езекия отвечает уклончиво:
«Правда, о Господи! Цари ассирийские опустошили все страны и земли их и побросали богов их в огонь; но это были не боги, а изделие рук человеческих, дерево и камень, потому и истребили их»
(Кн. пророка Исайи, 37, 18 сл.).
Наивно было, конечно, думать, что народы отождествляли идолов с самими богами, а не воспринимали их как символы божественного присутствия; но именно в силу своей доступности и простоты аргумент Езекии мог понравиться. Он был выгоден жрецам, и ему отдали предпочтение. Это аргумент самой эпохи с ее сознательным сведением всего многообразия вещей в кругу понятий, легко воспринимаемых человеческим разумом. Неизбежно возникающая при этом пустота заполняется суевериями, которые коренятся в стремлении человека иметь обо всем какие-то конкретные, доступные его пониманию представления. Лучше иметь синицу в руках, чем журавля в небе. Удобная и разумная поверхностность, делающая окружающий нас мир легко познаваемым, стала гибельной для попыток религиозного самоуглубления. Именно в таких условиях могли возникнуть произведения, подобные «Трудам и дням» Гесиода или «Повести об Ахикаре». Высокоразвитому уму Гомера не оставалось ничего другого, кроме изысканной иронии. Но ни здравый смысл, ни остроумие не могут служить питательной средой для развития религии.
Литература
Рассматриваемый нами период был малоблагоприятен не только для создания новой религии, но и для возникновения литературы нравственного и духовного содержания. Конечно, мы располагаем эпическими поэмами Гомера и Гесиода и произведениями лириков: мужественными и воинственными — Тиртея, горькими и ироничными — Архилоха, включающими в себя все оттенки: от бурного жизнеутверждения до мрачного неприятия жизни. Однако все эти произведения остаются в плену земных представлений. Абстрактные, умозрительные взгляды, свойственные VI в. до н. э., казались очень далекими человеку VII столетия. Из письменных памятников этого периода до нас не дошло от других (кроме греческого) народов ни одного целиком сохранившегося литературного произведения, но было бы удивительно, если бы охватившее весь мир стремление к широкому освещению проблем и неукротимая любознательность, интерес к свойствам вещей и человеческим поступкам — если бы все это не привело к появлению в Передней Азии богатой литературы. И действительно, кое-что мы о ней знаем.
Со времени Ашшурбанипала ассирийцы начали старательно собирать и переписывать вавилонские литературные памятники предшествующих тысячелетий, но, несмотря на эту библиографическую деятельность, от них не осталось никакого собственного литературного наследства. Для раннеассирийского эпоса характерны скорее индоевропейские касситские черты, нежели местные ассирийские, которые нам хорошо известны по анналам того времени. Единственное, что мы можем в известной степени назвать «литературой», — это летопись Саргона с описанием его похода в Урарту — образец напыщенной патетики, совершенно оторванный от действительности именно потому, что претендовал на литературные красоты. В летописи не встретишь ни сколько-нибудь стоящих описаний природы (хотя о ней говорится немало), ни живых эпизодов войны. Эта удивительно небрежно сделанная работа человека, гордящегося своей образованностью и вкусом, ясно показывает, что ассирийцы не были способны к поэзии. Все, что так поражает в изобразительном искусстве ассирийцев (точность и наблюдательность в изображении повседневности; умение показать радости и горести будничной жизни), полностью отсутствует в их литературе. Но разве можно ожидать от автора морально приемлемой концепции, если вспомнить о той алчности и насилиях, которые творили ассирийцы?
Эта книга посвящена 30-летию падения Советского Союза, завершившего каскад крушений коммунистических режимов Восточной Европы. С каждым десятилетием, отделяющим нас от этих событий, меняется и наш взгляд на их последствия – от рационального оптимизма и веры в реформы 1990‐х годов до пессимизма в связи с антилиберальными тенденциями 2010‐х. Авторы книги, ведущие исследователи, историки и социальные мыслители России, Европы и США, представляют читателю срез современных пониманий и интерпретаций как самого процесса распада коммунистического пространства, так и ключевых проблем посткоммунистического развития.
Ранняя американская история рождалась из европейских загадок и мифов. Новая книга Леонида Спивака «Когда Америки не было» раскрывает некоторые из этих тайн. Почему Сервантес собирался и не попал в Новый Свет? Каким образом гибель королевы Марии Стюарт повлияла на судьбу будущих поселенцев Новой Англии? Как имя Шекспира связано со старейшим университетом США? В авантюрное документальное повествование переплелись интриги Версаля и мужество североамериканских поселенцев, судьбы мушкетеров и деяния кардинала Ришелье в Новом Свете.
Тевтонский орден, один из трех крупных духовно-рыцарских орденов (наряду с орденами госпитальеров и тамплиеров, во многом послужившими для него образцами), возник в Святой Земле во время 3-го крестового похода (конец ХII века). С тех пор минуло более 800 лет, а орден существует и в наше время. Орден-долгожитель, он несет в себе дыхание далекого прошлого, заставляя наших современников взирать на него с любопытством и восхищением. История Тевтонского ордена представляет собой масштабное полотно, на котором запечатлены значимые события и личности; она естественно вписывается в историю стран Европы.
Книга посвящена почти 140-летнему периоду истории Средней Азии и сопредельных стран времени правления хорезмшахов из четвертой династии. Это рассказ о возникновении, развитии и гибели государства, центром которого был Хорезм. Рассматриваются вопросы политической и экономической истории; большое место уделено вопросам истории культуры.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Аксумское царство занимает почетное место в истории Африки. Оно является четвертым по времени, после Напаты, Мероэ и древнейшего Эфиопского царства, государством Тропической Африки. Еще в V–IV вв. до н. э. в Северной Эфиопии существовало государственное объединение, подчинившее себе сабейские колонии. Возможно, оно не было единственным. Кроме того, колонии сабейских мукаррибов и греко-египетских Птолемеев представляли собой гнезда иностранной государственности; они исчезли задолго до появления во II в. н. э. Аксумского царства.
На строго научном, преимущественно археологическом, материале автор рассматривает такие интересные проблемы, как вопрос об исторической достоверности личности Иисуса Христа, о слепой вере в его распятие и т. д.
Книга, написанная совместно известным греческим сейсмологом А. Г. Галанопулосом и писателем, археологом Э. Бэконом, посвящена разгадке одной из интереснейших тайн в истории — Атлантиде и ее исчезновению В этом труде сделана серьезная попытка на основании данных геофизики, океанографии с максимальным привлечением исторического (письменного) и археологического материалов решить загадку Атлантиды.
В книге рассматривается развитие коневодства на Востоке и в Евразийских степях в тесной связи с историей народов, осваивающих коня, с момента его приручения в 4 тысячелетии до н. э. до первых колесничных боев и состязаний всадников в VII в. до н. э.
Книга английского археолога Леонарда Вулли, знакомого советским читателям по его ранее изданной книге «Ур халдеев», посвященной открытиям шумерской цивилизации, рассказывает о его работе в Северо-Западной Сирии, где им был раскопан древний город Алалах, важный торговый центр, связывающий цивилизации Месопотамии, Египта, хеттов и Эгейского мира. Книга представляет интерес для широкого круга читателей.