От Олимпии до Ниневии во времена Гомера - [23]
«Будем и мы строить с вами, потому что мы, как и вы, прибегаем к богу вашему и ему приносим жертвы от дней Асардана [Асархаддона], царя Сирийского, который перевел нас сюда»
(1-я книга Ездры,4,2).[33]
Осложнения возникали лишь в том случае, когда переселенцы не знали, как поклоняться богу той страны, где их поселили:
«И перевел царь ассирийский людей из Вавилона, и из Куты, и из Аввы, и из Емафа, и из Сепарваима, и поселил их в городах самарийских вместо сынов Израилевых. И они овладели Самарией, и стали жить в городах ее. И так как в начале жительства своего там они не чтили Господа, то Господь посылал на них львов, которые умерщвляли их. И донесли царю ассирийскому и сказали: народы, которых ты переселил и поселил в городах самарийских, не знают закона бога той земли, и за то он посылает на них львов, и вот они умерщвляют их, потому что они не знают закона бога той земли. И повелел царь ассирийский, и сказал: отправьте туда одного из священников, которых вы выселили оттуда; пусть пойдет и живет там, и он научит их закону бога той земли. И пришел один из священников, которых выселили из Самарии, и жил в Вефиле, и учил их, как чтить Господа»
(4-я Кн. царств, 17, 24 сл.).
Ягве перестал быть богом кочующих по пустыне племен, а стал богом города и страны. Ему служил один-единственный израильтянин и поклонялось чужеземное население. Так как Иерусалим при вавилонянах и персах политически примыкал к Самарии, тогдашние жители могли с полным правом сказать возвратившимся евреям: «Мы поклоняемся вашему богу, как и вы!»
Так как в случае военного нападения крепость должна была принять все население, дворец местного правителя тоже был очень вместителен. Дворы при дворцах также могли принять большое число людей и в случае необходимости послужить им убежищем. Дворцы на Востоке разрастались в разные стороны, и в новых комплексах мы снова встречаем здания с внутренними двориками, обеспечивающими освещение. В описываемое время появилась новая архитектурная мода, которую ассирийцы называли хеттской, нашедшая выражение в дворцовом комплексе Бит-Хилани. Стиль Бит-Хилани, по мнению ассирийцев, предполагал наличие главного зала с перпендикулярно к нему расположенным вестибюлем, крышу которого поддерживали колонны; у их основания слева и справа попарно помещались изваяния львов или быков. Как Бит-Хилани соединялся с обширным комплексом остальных построек, до сих пор не совсем ясно.
В Северной Сирии и других областях, населенных хеттами, правители которых почти не пользовались большими дворами, весь комплекс сводился только к самому дворцу. Он был несколько сдвинут вбок по отношению к зданию у входа, составлявшему необходимую и наиболее важную часть постройки. Со всех сторон дворцовый комплекс, в большинстве случаев имевший неправильную форму, был обнесен стеной. По существу, он представлял собой видоизмененный мегарон — распространенный у северных народов «мужской зал». Вход усиливали боковые башни; от них лестницы вели в верхние покои. Там же располагались комната привратника и двери, ведущие во внутренние помещения, так как задняя стена зала в большинстве случаев была сплошная. Из пристройки у ворот в главное помещение проходили только по боковым коридорам, минуя второстепенные помещения. Общественная и личная жизнь проходила в зале, подобно тому как у греков ее средоточием был мегарон. В верхнем этаже находились спальни. Здесь проводили время дети и женщины, когда они не чувствовали себя спокойно внизу. У Гомера расположение помещений такое же. Пенелопа в женских покоях слышит, как чихает Телемах. Для разговора с женихами она спускается по лестнице вниз. Наверху находились также хорошо запиравшиеся кладовые для хранения драгоценной утвари.
Чтобы нескромный взгляд не потревожил жизнь семьи, на стене, обращенной к улице, окон не было. В верхних этажах, как это видно по ассирийским изображениям, были окна, через которые проходил свет, а в жаркие ночи и свежий воздух. В уже неоднократно упоминавшемся рассказе о морском путешествии Ану-Амона царь Библа Закар-Баал разговаривает со священнослужителем, сидя в верхнем зале у такого окна, прислонившись к нему спиной. А сзади «у его затылка бились волны Великого Сирийского моря». Но чаще у окон проводили время дамы. Из такого окна Мелхола увидела Давида, танцующего возле Ковчега Завета, отсюда выглядывала раскрашенная и разряженная Иезавель, и под таким же окном лежало ее сброшенное вниз распластанное тело. Сохранилось много пластин из слоновой кости с изображениями женских головок, выглядывающих из окна. Инкрустации с такими головками мы находим и на ложе Ашшурбанипала, и на троне царицы, а также на обломках мебели, дошедших до нас в большом количестве.
Как и в микенский период, подрастающие царские сыновья строят собственные мегароны, создавая в крепости свой Бит-Хилани с отдельным дворцом и надвратной башней, верхний этаж которой, вероятно, предназначался для слуг. Летние вечера и жаркие ночи проводили в парадном зале: здесь стелили постель гостям, хранили предметы культа, оружие и семейные реликвии. В урартских храмах, так же как и греческих, в этих залах держали трофейное оружие и оружие воинов, вернувшихся с победой с поля брани. Поэтому их стали называть «оружейными палатами». Но это не были арсеналы в общепринятом понимании, так как оружием, принесенным в дар богу, больше уже нельзя пользоваться. Здесь же проводились праздники. Парадный зал не только дворца, но и частного дома вплоть до эпохи Ренессанса оставался местом, где происходили обряды посвящений. Лоджии, расположенные по углам дворца, куда из соображений безопасности не было доступа изнутри, тоже служили для официальных церемоний; здесь же совершались обряды венчания. Никакой другой части дворцового комплекса не уделяли столько забот и внимания, как этому залу, — верный признак того, что он отнюдь не был только обычной проходной комнатой. Истинный Бит-Хилани не имел дверей в задней стене, а завершался спереди открытой площадкой, на которой вся жизнь проходила, как на сцене.
