От океана до океана - [5]

Протянув руку, нахожу пульт управления, включаю «движение вперёд» и субмаринка медленно начинает двигаться.

Через выпуклое стекло иллюминатора и толщу воды всё окружающее выглядит мелким. Кажется, что аквалангиста, плывущего рядом, можно взять подмышку и нести. Свои собственные руки и ноги как у лилипутки. А морское дно кажется вогнутым, и я, вроде как, постоянно нахожусь в углублении.

Используя пульт управления, продвигаюсь вперёд.

Вот со дна поднимаются бело-розовые кораллы – неподвижно застывшие кусты подводных садов. Такая красота. Но для меня они представляют опасность – можно поранить ногу или повредить субмаринку. По команде аквалангиста поворачиваю влево и огибаю эти кусты.

Другой аквалангист-кинооператор снимает наше подводное путешествие – просит помахать рукой, взяться всем за руки, показать, как мы себя чувствуем.

Мелкие рыбки, отливающие золотом и серебром, шныряют между водорослями, колышущимися и стелющимися перед нами. А мы двигаемся дальше. Нежная, слабая, полупрозрачная медуза, похожая на лампу, прикрытую затейливым абажуром с длинной бахромой, медленно проплыла перед иллюминатором, слева большая черепаха, взбудоражив песок, поднялась и уплыла, обогнав меня. Светлые рыбки с жёлтой поперечной полосой посредине тела и жёлтым хвостом окружают нас. Они, то внезапно исчезают, то также неожиданно появляются вновь. А это что за прозрачное существо? Венерин пояс – вот он, оказывается, какой – похож на узкую трубу в полметра длиной.

Но вот на глубине 8-10 метров моя машина вдруг наткнулась на подводный риф, заскрежетало дно, и субмарина накренилась. Я всполошилась, вскрикнула, улыбка сошла с лица. Но аквалангист рядом. Он приподнял моего бобика, стащил с рифа, направил на песчаное дно, принёс морскую звезду и положил мне на руку. Розовая пупырчатая звезда тоже казалась маленькой на миниатюрной ладошке.

Справа, как в перевёрнутом бинокле, плыл англичанин, слева – американец. Даже он не казался под водой толстяком. Все улыбались друг другу.

Наше 30-минутное подводное путешествие заканчивалось. Ещё один волнующий момент выныривания, и мы снова на катере.

Перуанка выбралась из воды радостная и счастливая оттого, что преодолела свой страх и получила, как и я, незабываемое впечатление от подводной прогулки. Она кинулась на шею своему американцу, расцеловала его, он отвечал ей нежными объятиями, что-то шептал на ухо и ласково гладил по длинным мокрым чёрным волосам.

Таким необычным приключением мы и закончили наше путешествие по далёкой стране Мексике.

От океана до океана

Продаётся воздух

В Нью-Йорк группа российских туристов прилетела поздно вечером.

Каждому путешественнику, я думаю, знакомо первое неповторимое чувство взволнованного ожидания, которое охватывает душу при въезде в город, где он ещё никогда не был.

Вот и мы с моей спутницей, не разбирая чемоданов, поскорее вышли из отеля. Каково же было наше разочарование, когда на всём обозримом пространстве мы не увидели ничего, что могло бы привлечь наше внимание.

На мрачной улице не было ни магазинов, ни жилых домов, ни людей, только какие-то склады и заборы да одинокая уборочная машина, оставленная, очевидно, до утра.

Но там, далеко-далеко, на берегу Атлантического океана были видны силуэты многоэтажной Америки – небоскрёбы Манхэттена уходили высоко в ночное рыжеватое небо, освещенное круглой и совершенно плоской луной.

Это внушало надежду на незабываемые впечатления нашего предстоящего пребывания в Америке. С такими мыслями мы и отправились спать.

Утро следующего дня встретило нас прозрачным лёгким туманом и приятной новостью – оказалось, что наш отель находится в пятнадцати минутах ходьбы от станции метро, которое в Нью-Йорке работает круглосуточно.

И вот мы в Манхеттене на знаменитом Бродвее.

Высота зданий поражает. Кажется, острые крыши домов царапают небо, и чтобы сфотографировать такое здание, нужно лечь на спину, что многие и делают. Иначе оно не входит в кадр.

История многоэтажной Америки началась в 1857 году. В Нью-Йорке появляются первые лифты, но это были паровые механизмы, и назывались они «вертикальная железная дорога». А когда был изобретён электрический лифт, город резко пошёл вверх, и многим жителям это не понравилось. Традиционный менталитет американца гласил: моя мечта – мой дом, но дом этот должен быть одно-двухэтажным, а небоскрёбы нам не нужны – они закрывают божий свет.

В городе начались протесты, митинги. Стали создаваться кампании против небоскрёбов, и в 1916 году был принят закон, который и сегодня действует – «Закон о зонировании».

Весь город был разбит на микрорайоны, и в каждом установлен коэффициент высоты. Дома можно было строить не выше этого коэффициента.

Самый льготный коэффициент был установлен для Манхеттена. Например, коэффициент высоты равен 1000 футов, а человек построил дом высотой 600 футов, у него осталось 400 футов воздуха. И он может продать свой воздух над своим домом. Тот, кто купил этот воздух, строит ещё один дом над домом продавца. С тех пор в Нью-Йорке продаётся не только недвижимость, но и воздух.

Особенность Нью-Йорка в том, что это город-архипелаг, четыре его района расположены на островах. Манхеттен – один из таких островов, и ему некуда расширяться, он может расти только вверх.