От начала начал. Антология шумерской поэзии - [7]

А как остроумно обыгрываются шумерскими писцами формулы стандартных документов! До нас дошло довольно большое количество деловых, царских и частных писем, построенных по определенной схеме: «такому-то скажи, говорит такой-то». Далее излагается дело, в конце может быть приписка — амару-кам — буквально: «потоп», в зависимости от содержания — «дело, не терпящее отлагательства, угрожающее положение, беда». В точности по этой формуле построено письмо голодающей обезьянки своей матери. Сохранилось акадское письмо (скорее всего, не подлинное, но образец для «письмовиика») некоего отца сыну, где тот жалуется на бедственное положение и заканчивает словами: «...хоть корочку хлеба пришли своему голодному отцу», — что эго, литературная аллюзия? Из общего тона письма отнюдь не явствует, что отец буквально умирает от голода.

Послание Лудингиры — длинное цветистое сочинение, формула письма служит рамкой, обрамляющей текст. Все его содержание сводится к передаче привета матери от любящего сына. Сам текст представляет собой описание примет, по которым посланец должен отыскать мать: они более соответствуют образу молодой прекрасной девушки, нежели почтенной матроны, какой может представляться мать взрослого сына, находящегося в отлучке.

Письма можно было адресовать не только людям, но и богам. Обычно обращался к богу правитель или знатный человек с какой-нибудь просьбой, часто она составлялась в форме молитвы. Молитвы, заклинания, как и славословия богам, — наиболее стереотипные памятники шумерской литературы. Их форма была настолько стандартной, что на табличках оставлялось место для имени просящего, которое можно было вставить по желанию. Именно эти тексты составляют тот фон, на котором выделяются замечательные произведения шумерской «письменной» литературы. Так, достаточно официозное и стандартное восхваление бога Энки из гимна царя династии Исина Ур-Нинурты с набором постоянных эпитетов, с подчеркиванием верховной роли Энлиля (особенно чтившегося в Ниппуре, шумерском религиозном центре, откуда до нас дошла большая часть памятников литературы) контрастирует с произведениями, где Энки предстает как главное действующее лицо и где создается образ лукавого и мудрого, изворотливого и действительно всемогущего в своей изобретательности божества.

Шумерская литература, таким образом, отразила процесс становления нового вида искусства, она показывает нам, как медленно и постепенно словесность становится «словом написанным, запечатленным». Слияние слова звучащего со знаком, символом, облачение его в одежды письменности рождает новые композиционные и структурные законы, подчиняя себе автора незаметно для нею самого. Степень индивидуальности шумерских сочинений зависит от того, в какой мере свободно их автор владел словом живым, сколь удачно использовал обкатанные, ставшие подчас стереотипами, комбинации приемов из сокровищницы устной традиции, но в первую очередь — от его чутья, интуиции, от степени его личной одаренности.

* * *

Религиозная идеология шумерского общества складывалась из верований многих общин — в каждом го роде-государстве был свой бог-покровитель, который считался божеством плодородия. Поэтому в образе любого шумерского бога можно найти следы этой его функции. Но уже в ранних шумерских списках богов выделяются несколько основных божеств, олицетворяющих стихии космоса, Ан — небо, он же покровитель города Урука, Энлиль — ветер, воздух, буря. Его же почитали в Ниппуре, центре военного племенного союза, а впоследствии — крупнейшем культовом центре Шумера. Энки, главное божество самого древнего в шумерской традиции города Эредуга, — владыка подземных вод и Мирового океана (по шумерским представлениям, земля плавала в этом океане, как плат); он наделен особой мудростью, ему подвластны тайное знание и искусство врачевания. Инанна — богиня любви, распри, планета Венера, центром ее почитания также был Урук. Уту — солнце, мудрый и справедливый судья, брат Инанны, чтился в городе Сиппаре, позднее в Ларсе. Бог луны Нанна был покровителем города Ура, он часто изображался в виде быка с лазуритовой бородой и рогами. В подземном мире хозяйничала Эрешкигаль, «владычица большой земли». Ее послом и советчиком был Намтар — судьба. В шумерской мифологической литературе каждый бог наделен качествами и характером в соответствии со своими функциями: Ан — безразличен и далек, как небо: Энлиль — переменчив, грозен и капризен, его желаний не узнать людям. Часто кажется, что он враждебен по отношению к ним, и идеи гибели рода человеческого, как правило, исходит от него. Между ним и богом Энки существует негласное соперничество. Оно ощущается в произведениях аккадской литературы (чьи корни уходят в шумерскую), таких, например, как эпос об Атрахасисе или всемирно известный эпос о Гильгамеше, и совершенно недвусмысленно сформулировано в тексте так называемого «заклинания Энки», маленького эпического отрывка, вставленного в шумерское сказание об Энмеркаре и владыке Аратты. Здесь причиной возникновення раздоров и непонимания среди людей прямо называется ревнивое чувство Энки по отношению к Энлилю. Все же в основном Энки, чье имя буквально означает «господин-земля», — защитник и помощник созданных им человеческих существ. Собственно говоря, он не прямой создатель, он творец замысла. Но в шумерском мировоззрении замысел — начало и основа действия, он всегда первичен. Все происходящее на земле предварительно решается высшими существами, и события первоначально «проигрываются» в небе, что так хорошо видно из «Плача о разрушении Ура». Энки и Инанна — самые живые и самые очеловеченные персонажи шумерской мифологии. Инанна капризна, непостоянна, она почти всегда находится в конфликте с существующим порядком вещей, деятельна и энергична. Она требует у Ана и Энки дополнительных привилегий, потому что ей кажется, будто ее обошли другие богини, хитростью добывает Сути у захмелевшего Энки. Впрочем, может быть, Энки и сам, в подпитии, желая сделать богине приятное, необдуманно подарил ей святыни. Вообще мотив захмеления, особенно Энки, обыгрывается во многих шумерских текстах. Так, Энки и Нинмах, богиня-мать, после сотворения людей устраивают пир, пьянеют и начинают создавать новых людей, которые получаются уродами и нежизнеспособными существами, однако благодаря изобретательности Энки судьба их устраивается. Энки тоже может быть непостоянен и капризен, а также необычайно любвеобилен, тогда его приходится урезонивать; как правило, это делает богиня-мать, фигурирующая в шумерской литературе под разными именами. Но и целом он доброжелателен и снисходителен, к людям ли, к богам ли. В мифе о нисхождении Инанны в подземный мир он единственный из богов, кто откликается на мольбы Инанны о помощи. Он выскребает грязь из-под ногтей, окрашенных красным», и создает фантастические существа, спасающие Ипанну. Рассказы о земных слабостях бога как бы роднят его с людьми, делают более понятным и близким. И живут шумерские боги если не вместе с людьми, то где-то по соседству, совсем недалеко. «Когда земля от небес отделилась» — так рассказывают о возникновении земли шумерские прологи к нескольким большим сказаниям. Но есть в шумерской космогонии еще одно понятие — ан-ки — буквально «небо-земля». Оно означает Вселенную, мироздание. Так вот, все, что описывается в шумерских сказаниях, происходит как раз в «небе-земле». Богиня Инанна находит гибнущее дерево и пересаживает его в свой сад-цветник. Где он находится, на небе? Нет, в Уруке. В дереве заводятся чудовища, и она обращается за помощью к своему брату, солнцу, тот не отвечает; тогда она просит помочь ей героя Гильгамеша, который и спасает ее от беды. «Небесная ладья» Инанны, в которой она увозит от Энки символы культуры, Сути, движется как бы одновременно и в небесах и в реальном земном пространстве (а может быть, параллельно в обоих мирах?). В погоне за Думузи демоны подземного мира приходят в тот же Урук. Гильгамеш подносит в молитве «руку к устам» и кричит на небо богу солнца Уту, прося у него совета. Действие мифа «Энки и Нинхурсаг», где главные герои — боги, разыгрывается среди болот. Нерасчлененность божественного и земного как во времени и пространстве, так и в характерах — одна из привлекательнейших черт древних литератур. Так же как способность легко и естественно соединять возвышенное и низменное, вводить одно в другое. Грязь из-под ногтей (причем не просто ногтей, но празднично выкрашенных!) служит для спасения богини, рецепт от вздутия живота создается во глуби Мирового океана, описание физиологического процесса — органическая часть поэтического текста. Нет ни малейшего сомнения во взаимозависимости и связанности великого и малого, где самым малым управляют высшие силы.