От Мюнхена до Токийского залива: Взгляд с Запада на трагические страницы истории второй мировой войны - [11]

Это был ключевой вопрос, и его постановка советской стороной и уклончивые ответы и отговорки западных союзников привели 14 августа к возникновению кризиса и последовавшим за ним событиям.

В начале заседания 14 августа адмирал Дракс и генерал Думенк пытались уклониться от прямого ответа на заданный накануне вопрос, но затем Дракс заявил, что уверен в том, что они (то есть Польша и Румыния) попросят о помощи, как только их войска будут отброшены от границы. Если они, когда возникнет необходимость, не обратятся за помощью, добавил он, и позволят оккупировать себя, то станут простыми немецкими провинциями.

Меньше всего русские хотели возникновения на своих границах немецких провинций, переполненных немецкими войсками, и маршал Ворошилов, в сердцах вскочив с места, заявил, что советская делегация «с интересом восприняла» это заявление адмирала и он надеется, что и другие также с должным вниманием отнесутся к нему.

По мнению Бофра, это заявление произвело на советскую делегацию наихудшее впечатление. Бофр пишет, что английский адмирал еще неделю назад на борту парохода в ходе дискуссий высказывал желание привести подобную аргументацию, но французы «заклинали» его не делать этого.

Адмирал Дракс, видимо осознав, что допустил оплошность, попросил прервать заседание. Ворошилов, однако, отклонил эту просьбу.[12] Встав из-за стола, он в четвертый и последний раз повторил свой вопрос. На этот раз он был предельно конкретен:

1. Будет ли советским войскам разрешено пройти к границам Восточной Пруссии через территорию Польши в районе Виленского коридора?

2. Будет ли советским войскам разрешен проход через Галицию, чтобы вступить в соприкосновение с войсками противника?

3. Будет ли советским войскам разрешено пройти через территорию Румынии в случае агрессии Германии против этой страны?

«…Ответы на эти прямо поставленные вопросы, — добавил он, — являются кардинальнейшими. Без точных и недвусмысленных ответов на эти вопросы дальнейшие разговоры наши не будут иметь актуального значения».

Англичане и французы попросили сделать краткий перерыв для консультаций. Когда члены делегации вышли в сад, Бофр услышал, как адмирал Дракс воскликнул: «Боюсь, что наша миссия на этом закончилась!» Посоветовавшись, главы западных делегаций составили письменный ответ, который генерал Хейвуд зачитал русским. Ощутимой пользы этот ответ, однако, не принес.

«…Не надо забывать, что Польша и Румыния — самостоятельные государства, и в данном случае разрешение на проход советских вооруженных сил должно быть получено от их правительств. Этот вопрос превращается в политический вопрос, и СССР должен поставить его перед правительствами Польши и Румынии».

Затем Ворошилов после краткого перерыва зачитал подготовленный советский ответ — саркастичный и жесткий.

Советская военная миссия, говорилось в нем, «не забывала и не забывает, что Польша и Румыния являются самостоятельными государствами». Наоборот, именно исходя из этого бесспорного положения, советская военная миссия и просила английскую и французскую военные миссии добиться разрешения этих двух государств на проход советских вооруженных сил. Эта законная задача Англии и Франции, поскольку именно они, а не Советский Союз дали гарантии Польше и Румынии.

«Советская военная миссия выражает сожаление по поводу отсутствия у военных миссий Англии и Франции точного ответа на поставленный вопрос о пропуске советских вооруженных сил через территорию Польши и Румынии.

Советская военная миссия считает, что без положительного разрешения этого вопроса все начатое предприятие о заключении военной конвенции между Англией, Францией и СССР… заранее обречено на провал. Поэтому военная миссия Советского Союза не может по совести рекомендовать своему правительству принять участие в предприятии, явно обреченном на провал».

Для капитана Бофра советский ответ был «исключительно откровенным и логичным и для нас, к сожалению, неопровержимым». Уведомленные о возникшем кризисе, английский и французский послы в Москве быстро провели совещание, а затем направили телеграммы в соответствующие столицы.

«Французский посол и я… пришли к единому мнению (телеграфировал английский посол Уильям Сидс), что русские подняли сейчас кардинальный вопрос, от решения которого зависит успех или провал военных переговоров… а именно: как достичь приемлемого соглашения с Советским Союзом в условиях, когда соседи этого государства упорствуют в своего рода политике бойкота, от которой они откажутся лишь тогда… когда будет поздно… Мы считаем, что советские представители на переговорах совершенно справедливо возлагают на Великобританию и Францию бремя обращения к этим соседним странам».

Сидс, а также французский посол и генерал Думенк, направившие аналогичные телеграммы в Париж, просили оказать нажим на польское правительство, чтобы оно немедленно дало согласие, и подчеркнули «чрезвычайную срочность» получения немедленного ответа. «К сожалению, — замечает Бофр, — ответ так и не поступил». Не то чтобы французское и английское правительства не пытались образумить поляков, но они не проявили достаточной настойчивости.