От Копакабаны до Амазонки - [6]

Пригласившие меня в клуб, как и все образованные бразильцы, в совершенстве говорят по-французски. Франция пользуется здесь большим уважением, как, может быть, ни в какой другой зарубежной стране. Не случайно каждое 14 июля все газеты Бразилии посвящают Франции изрядную часть своих полос. А осенью 1944 года Бразилия спонтанно, без какого-либо указания властей, вдруг зазвонила во все колокола — в честь освобождения Парижа от гитлеровцев…

Завсегдатаи Кантри-клуба приветствуют друг друга. Взаимные поздравления передаются посредством легкого похлопывания ладонью довольно низко по спине[10]. На ухо мне поясняют: «Это абрасо». Наш «бонжур». И с улыбкой добавляют: «Остряки Рио говорят, что это вернейший способ узнать, вооружен ли ваш вернейший друг револьвером. Но не верьте острякам, это всего лишь выражение человеческой теплоты. Ведь мы, бразильцы, так сентиментальны!»

Клуб быстро наполняется. То и дело хлопают двери, пропуская местных модниц, стройных и разряженных, и изысканно одетых мужчин. Меня представляют беспечному плэй-бою[11], обожающему вертолеты, депутату парламента, который, несмотря на картавость, страдает страстью к краснобайству, наконец, крупному торговцу-экспортеру, одетому в костюм идеальной белизны. Быть французом вполне достаточно, чтобы быть здесь безоговорочно принятым. Я приглашен на полет в геликоптере, в палату депутатов, в плавание на яхте по заливу. Но на завтра. Или на послезавтра…

Все они искренни, внимательны, изысканно вежливы, даже нежны. Но на завтра. Они предлагают вам вселенную и весь ее комфорт. Но на завтра. И мне кажется, что они хотят меня очаровать сегодня лишь для того, чтобы я действительно поверил в их завтрашнее великодушие. Даже если они обещают за один день скатать меня на Луну и обратно. Обещание на завтра в Бразилии считается подарком вполне немедленным, хотя никакого практического следствия из этого не вытекает. Да и не выдуманы ли, в самом деле, слова лишь для того, чтобы нас очаровывать? Разве не величайшей деликатностью души является манера обещать только на завтра? И не такой же ли деликатностью является наша способность принимать подобные обещания всерьез и при этом ничего на деле не требовать? Принимать просто ради того, чтобы сторонам было приятно от взаимной щедрости, хотя и ни к чему не обязывающей?

Право, это целая поэзия, в которой бразилец неподражаем. Завтра — это надежда. Завтра возможно все. Будем терпеливы. Отнесемся с доверием к добрым перспективам. Не будем ждать слишком многого. Это поэтический аспект человеческого общежития. Жизнь стала бы невыносимой, если бы не было возможности обещать другим что-либо на завтра.

Итак, еще и еще раз: сентиментальность. Нежность. Душевная теплота. Поэзия. Деликатность… И вот образчики:

…Аэропорт Сантос-Дюмон расположен в самом центре Рио. Для его постройки пришлось срезать и выбросить в море одну из гранитных гор. Здесь вы видите мемориальную доску в честь пионеров национальной авиации, тех, что связали своими хрупкими крыльями гигантские просторы Бразилии. На доске выгравировано: «Пилотам, штурманам и стюардессам, отправившимся на завоевание бразильского неба и еще не возвратившимся…» Деликатность стиля состоит здесь в том, что слова «разбились», «погибли», «нашли смерть» обойдены…

…Леонидас, рассказывая мне историю одного из своих дядей — гаримпейро, то есть искателя драгоценных камней, погибшего где-то во внутренней Бразилии, сказал: «Он исчез в пустоте мира…»

…Депутат заявляет с трибуны парламента: «Я настоятельно требую, чтобы в паспортах для женщин возраст указывался лишь таким образом: моложе двадцати лет или старше двадцати лет…»

…Один вакейро, то есть пастух с полигона засухи, писал своему фазендейро, хозяину: «Патрон и друг, я сообщаю вам, что ваше стадо пало жертвой деспотизма голода и безводья. Только четыре быка смогли дотащить свою кожу до бойни. Все остальные последовали за молниями вселенной…»

…Приезжая француженка более четырех лет ожидает, когда ей выдадут удостоверение личности, необходимое всякому иностранцу. В итоге оказалось, что причиной столь долгой затяжки было то, что чиновник паспортного отдела не осмеливался задать ей вопрос, фигурировавший на бланке: «Средства к существованию». Невозможно, видите ли, ставить подобный вопрос женщине!

…В автобусе вечером, возвращаясь из центра на окраину Рио, я обычно стоял, одной рукой ухватившись за поручень над сиденьями, а в другой держа портфель. И вот пассажиры из тех, что сидят, — будь то мужчина, женщина, старик, юноша, подросток — обязательно вызовутся подержать мой портфель, чтобы мне было легче…

…На улице меня вдруг останавливает прилично одетый молодой человек: «Имеете ли вы сигарету?» Даю ему сигарету, нежно похлопываем друг друга по спине и расходимся. Мне тоже хочется проделать подобную операцию. «Имеете ли вы сигарету?» — вежливо обращаюсь я к восьмидесятилетнему пижону. «О, разумеется!» — с готовностью отвечает тот. Следует обмен самыми чарующими улыбками и нежнейшими касаниями рукой к спине…

…Солнце мне выжигает глаза. Я забыл в Париже темные стекла, которые прикладывались к моим обычным очкам. В самом центре, на авеню Рио Бранко, вхожу к оптику. Объявление предупредительно гласит: «Здесь говорят по-французски». Оказывается, хозяин много лет прожил в Париже. Похлопав меня по спине, оптик объясняет, что я не буду страдать от солнца и без темных стекол, если соответствующим образом адаптировать мои обычные очки. Он ведет меня к соседу-офтальмологу, и мы возвращаемся с рецептом. Оптик предлагает мне вы-бор оправы, и через два дня очки, приспособленные к бразильскому солнцу, готовы. Церемониально вручая их мне, оптик витиевато объясняет, что никакой речи об оплате быть не может. Он говорит: «Вы же не хотите меня обидеть, правда? Теплота и дружба чего-то стоят, правда?»