От Калмыцкой степи до Бухары - [30]
Когда о ней печатно судят побывшие здесь французы, надо с известною долей осторожности относиться и их восторженным похвалам, в которых бесспорно звучит временное увлечение, ненадежная симпатия. Если немцы отвлеченно говорят о славянском призвании углубляться на Восток и на словах это поощряют, то зачастую нельзя не заподозрить задней мысли: пусть, дескать, опасный сосед политически там запутывается и хоть немного, но верно ослабляет себя. У английских пишу- /158/ щих туристов нет ни того, ни другого свойства. Они вынуждены, ради блага своей родины, ради ее интересов в Индии, высказывать лишь то, что их соотечественникам полезно принимать к сведению и взвешивать. Поэтому очень и очень желательно и нам зорко, и с пониманием дела следить, как развивается у них литература о русской Средней Азии. Эта отрасль литературы вообще начинает везде принимать внушительные размеры. Ценные заметки, брошюры, книги насчитываются уже сотнями. Ощущается положительная потребность разобраться в указываемом материале, не довольствоваться работами исключительно библиографического характера, тщательно оформить их критическим путем.
Сознаюсь, что, по моему, - как ни печально это допустить, - добрая половина всего лучшего, напечатанного о наших новых окраинах, принадлежит перу иностранцев, которые глубже нас интересовались наиболее существенными вопросами: какова туземная культура, _что такое ислам в тамошних краях, чем особенно замечателен духовный строй местной жизни. Именно на это мы пока еще слишком мало обращаем внимание. А без такого знание, что же можно прочно создать, изменяя старое, на /159/ что же можно твердо уповать в настоящем и в будущем?
В Чарджуе мне довелось встретиться и провести несколько дней с путешествующим англичанином, военным инженером майором Уэльсом, тогда занимавшим в Тегеране пост начальника англо-индийской телеграфной линии. Раньше в Узун-Ада я мельком видел Кердзона[U23] , члена парламента, вторично приезжавшего на закаспийскую линию. Оба они - люди с большим тактом, с определенными взглядами, с несомненным желанием вынести из посещения Средней Азии что-нибудь цельное. Для каждого такого туриста слова «путешествовать здесь» равносильны обязанности наблюдать за всем, по мере возможности, делать сравнение с другими частями Востока, осторожно обобщать, что имеет веское значение во взаимодействии англо-русского влияние на вещи.
Наши политически соперники в этой сфере давно знакомы с Туркестаном, давно стремились завязать с ним торговое значение, настроить туземцев против России. Десятки лет до покорения нами страны, лондонское библейское общество распространяло между ними Священное Писание. Исследователей не пугала смерть, грозившая среди фанатиков-мусульман. Мужество /160/ пускавшихся в путь, с целью послужить родным интересам, поистине удивительно. Уже по одной традиции, ныне сюда наезжающие англичане стараются быть столь же подготовленными для беглого осмотра наших владений, как предшественники оказывались неустрашимыми.
При этом невольно зарождается вопрос, отчего нет таких-же русских путешественников по Индии. Будь они, наверно бы у нас не писалось о ней так много вздора, не лелеялась бы, при всяком удобном случае, мечта победоносно идти на нее.
Впрочем, откуда им и явиться, думающим русским туристам по англо-индийской империи, когда мы себя дома недостаточно изучаем? Чем там может увлечься россиянин, помимо пляски баядерок, фокуса факиров, охоты на зверей?
Глубоко отлично воодушевление сынов Альбиона. В их мировоззрении все, подмечаемое у нас, получает особый смысл, наводит на неожиданные мысли. В голове путешествующего образованного англичанина неотъемлемо живет ясное представление о величии его нации, об ее почти повсеместном могуществе, где бы она ни пускала корней. Каждый много видел, много /161/ объездил, много знает, раньше, чем направляется в Россию. Ни Кэрдзон, ни Уэльс не подозревали, столкнувшись со мною, что меня практически интересует социально-политическая роль ламаизма в Тибете, Монголии, бурятских степях. Но они оба заговорили об этом, между прочим, как-то само собою, как о вопросе на очереди, как о таком предмете, о котором странно не иметь понятия. А, спрашивается, сколько лиц, даже в наших правящих сферах, не упоминая об интеллигенции, хоть что-нибудь могут изречь на эту весьма любопытную и важную тему?
Во время беседы с упомянутыми англичанами, я убедился, что они вполне рисуют себе русское положение в Центральной Азии. С другой стороны передо мною возникала картина великобританского наступления туда же, во всеоружии долголетнего опыта, подчинения ее себе экономически, воздействия на Китай, чтобы сплотиться против общего врага. Что противопоставится нами подобной молчаливой коалиции?
Меня занимала мысль, видя, как мы встречаем иностранцев у себя здесь, насколько разнился бы прием ими нас в Индии, если бы кто решился туда ехать отчасти с научными, отчасти с публицистическими целями. Наверно /162/ за таким субъектом учредился бы самый тщательный надзор. С точки зрения вежливости и доступности власти, конечно, держали бы себя безукоризненно, но дальше... Это, повторяю, еще вопрос. Мы действуем наоборот. Прежде всего въезд в наши средне-азиатские владения для англичанина затруднен. Надо хлопотать в Петербурге. Но раз, что он очутится на месте, разумного контроля нет. Оговариваюсь, на примере: майор Уэльс, в высшей степени обаятельный и умный человек, по специальности военный инженер, знаток Востока, владеющий персидским языком *
Первый профессор славянских языков Университета Осло Олаф Брок (Olaf Broch, 1867–1961), известный специалист в области диалектной фонетики, в начале лета 1923 года совершил поездку в Москву и Петроград. Олаф Брок хотел познакомиться с реальной ситуацией в советской России после революции и гражданской войны, особенно с условиями жизни интеллигенции при новом режиме. Свои впечатления он описал в книге «Диктатура пролетариата», вышедшей в Осло осенью 1923 года. В 1924 году эта книга была переиздана в сокращенном варианте, предназначенном для народных библиотек Норвегии. Вскоре вышли в свет переводы на шведский и французский языки.
В середине 80-х годов на Дальнем Востоке началось строительство огромного завода азотных удобрений. Рядом с ним планировалось возведение города Бонивур, в котором жили бы строители и работники завода. Так сложилось, что последний город СССР, да и предприятие, спутником которого он должен был стать, не были достроены. Они так и канули в Лету вместе с Советским Союзом и почти стерлись из людской памяти, если бы не хабаровский путешественник и блоггер, член Русского Географического Общества Александр Леонкин.
Учёные объявляют о сенсации, если найдут один новый рисунок (геоглиф) на рельефе Земли. Здесь же, по надписям на мегалитах, найдены сотни новых геоглифов. И даже на Марсе и Луне. «Всё на лбу написано». Эти открытия поменяют мировоззрение человечества, увеличат уровень понимания устройства Вселенной и укрепят веру в существование Мирового Разума. Человечество должно стать разумным, и эта книга поможет ему в этом.
В этой книге вы получите новые доказательства существования космических, божественных создателей Земли и человечества. Правдивы легенды, сказки и древние книги. Легенды Востока собрали Николай и Елена Рерих – о мире земном и надземном. Такой же смысл несут открытые надписи на мегалитах мира и на рельефе самой Земли. Мы – потомки космических пришельцев из созвездия Медведицы, созвездия Ориона и Сириуса. А сама Земля – астероид от звезды «Поларис». Надо это осознать и поднять своё мышление до глобального космического масштаба.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Аксумское царство занимает почетное место в истории Африки. Оно является четвертым по времени, после Напаты, Мероэ и древнейшего Эфиопского царства, государством Тропической Африки. Еще в V–IV вв. до н. э. в Северной Эфиопии существовало государственное объединение, подчинившее себе сабейские колонии. Возможно, оно не было единственным. Кроме того, колонии сабейских мукаррибов и греко-египетских Птолемеев представляли собой гнезда иностранной государственности; они исчезли задолго до появления во II в. н. э. Аксумского царства.