От Калмыцкой степи до Бухары - [28]

Он умел внушать любовь и преданность. Особенно в этом отношении замечателен случай с подвластным ему хорезмийским (хивинским) князем Ацизом, увидавшим во сне, что против султана составился заговор. Так оно и было в действительности. Верноподданный садится на коня, без устали мчится вдаль к Синджару и вовремя приезжает, чтобы спасти его. Впоследствии тем не менее отношение испортились.

Постепенно счастье начало изменять сельджукиду. Бесчисленные кашгарские кочевники *[U19] )‚ за Аму-Дарьей, в 1141 г. наголову разбили его стотысячное войско, вынудили Синджара, бро- /148/ сив обоз и гарем, бежать всего с тремястами спутников, из коих домой дотащились пятнадцать. затем гузы (родственные нынешним туркменам) в 1053 г. полонили султана и, грабя его владение, три года продержали в позорном плену. Ациз сделался непримиримым врагом. Измученный сельджукид не выдержал ударов рока, сошел с ума и умер в 1157 г.‚ 72 лет от роду.

Гробница его – говорят - по форме напоминает сооруженную в г. Тусе над прахом дивного иранского поэта Фирдоуси. Известный арабский писатель Обейдалла Якут жил в Мерве через полвека после Синджаровой кончины. Могила этого сельджукида им описана, как очевидцем. Памятник будто бы воздвигнут каким-то приближенным, который даже завещал имущество на содержание при ней чтецов корана и служителей. Туземные предание называют строительницей вдову султана. Хороня мужа, она, в порыве отчаяние, распуская волосы, сняла с головы гребень и приказала вделать его в самый центр купола. Дальнозоркие посетители руины уверяют, что там, наверху, действительно, виднеется темное пятно. Следы города вокруг именуются Синджар- /149/ Кала. Историк Царнке предполагает в султане противника полумифическому царю-патриарху Средней Азии «Pretre Jean» о котором тогда доходили смутные свдения в Европу. Главная заслуга сельджукида перед мервским оазисом заключалась в устройстве превосходной каменной плотины (доныне, хотя испорченной бухарцами, но сохранившей название Султанбэнд), для отклонены стекающих с Парапамиза мургабских светло-зеленых вод на пространство, занимаемое старыми Мервами. Они вливались в судоходный канал Султан-Яб, на правом берегу реки (с тремя саженями глубины, девятью саж. ширины и сто двадцатью верстами длины), откуда драгоценная влага распределялась, отводилась в поля и сады.

Теперь здесь по близости создается большое Государево имение, с намерением утилизировать Мургаб при помощи прежней восстановляемой плотины, осушать значительные местные болота, мало помалу обращать снова страну в цветущее состояние.

Половодье, начинаясь с конца марта, достигает максимума в половине мая; зачем вода идет на убыль и осенью ее сравнительно немного. В 1886 г. генерал М. Н. Анненков обратил на это внимание и поручил сделать /150/ изыскание, почему, когда река как бы самою природою намечена содействовать орошению, смотря по времени года и потребностям земледельческого население, тем не менее этими обстоятельствами почти не пользуются. За обработку полей туземцы берутся именно весною, т. е. при увеличивающемся количестве воды, годной для поливки посевов. Летом влага нужна лишь искусственным лугам, бахчам, фруктовым деревьям: оттого ее и требуется гораздо меньше и т. д.

Туркмены неумело пытались создать оросительную ветвь по мервскому оазису: то воды совсем нет, то происходят страшные наводнение и благодаря тому, расширяются, зловредные болота. И это в одной из наиболее когда-то плодородных местностей земного шара!

Средневековая культура тут славилась высоким развитием. По словам Хэзера в его «Lehrbuch der Geschichte der Medizin», пока в Европе врачебное искусство стояло на степени знахарства, когда там (за исключением Византии) еще и не думали о больницах, - они уже с IX-го века в образцовом виде существовали в Мерве. Здесь же обретались богатые книгохранилища. «В них, пишет Якут, я провел около трех лет, забыв в наслажде- /151/ ниях чтения и отечество (Запад), и семью, набирая материалы почти для всех моих сочинений». Гостеприимство жителей, обилие духовных интересов, переполнение школ выдающимися наставниками - все услаждало пребывание в городе, издревле служившем очагом цивилизации на пороге Турана. Единственное, на что можно было жаловаться, это на лихорадки, на нездоровый климат.

По мнению Якута, мервские книжные сокровища смело могли поспорить своим значением с любым центром ислама, стоили громаднейших денег. Важное место занимали коллекции рукописей некоего Атика-бен-Абу-Бекра, который начал с роли мелкого торговца на рынке, а сделался одним из вельмож Синджара. Насколько населен быть Мерв той эпохи, показывает число убитых тут при нашествии монголов: по свидетельству восточных историков, жертв насчитывалось до миллиона трехсот тысяч! *[U20] ). Пощадили всего 400 лучших ремесленников и художников, отослан- /152/ ных в Чингизову монгольскую столицу Каракорум (вероятно, близ китайского рубежа, Иркутской губернии или Забайкальской области).

Не взирая на неслыханные бедствия, город, в силу своего географического положения, всегда опять вставал из развалин, но померкнувший блеск уже труднее бывало вернуть, а пожалуй что и вовсе не удавалось.