От Калмыцкой степи до Бухары - [27]

Целью моей поездки, между прочим, являлась так называемая гробница Санджара или, как вернее произносить, Синджара. Она одиноко высится в некотором отдалении от других остатков древности и недавних веков. Местность неровная, иногда холмистая... Приближаешься к величественному сооружению и сперва даже не отдаешь себе отчета в его истинных размерах. Оно стоит на пригорке и представляется меньше, чем есть в дей- /143/ ствительности (до девятнадцати саженей от основания до крыши, на поверхности в сорок или пятьдесят квадратных саженей). Глядя на отчасти уцелевшие своды, купол, колонны, богатые изразцы, - дивишься и не веришь, что все существует со времен второго крестового похода, т. е. более семисот лет. Если подъехать ко входу, внизу заметно некоторое углубление и над чьей-то могилой воткнут бунчук, висят тряпочки, положены маральи рога, т. е. вообще видны эмблемы мусульманской туземной святыни. Туркмены ее чтут, думают, что она есть прах некогда славного султана, но вряд ли это так. Синджар был погребен, вероятно, гораздо сокровеннее и богаче, а в таком случае - весьма правдоподобно - гробницу его давно отыскали войска, не раз затем громившие Мерв, давно ее разграбили, обратили в ничто. Здесь же лежит, должно быть, тело какого-нибудь благочестивого магометанина позднейшей эпохи. Имя его забыто, биография - тем паче. Средневековой необвалившийся еще мавзолей заставляет отождествить неизвестного повойника с знаменитым, слить их воедино, оказывать поклонение третьему таинственному и фиктивному лицу. В сущности не все ли равно? Оставалась бы память о месте, не теряло бы /144/ смысла название, не воцарялось бы полное, беспощадное забвение!

Окрестности, по мнению туземцев, имеют отношение и Синджару. Невдалеке навалены кучи кирпичей. Это, как мервцы *[U18] ) объясняли английскому путешественнику О’Доновану‚ - могилы врагов султана. Суеверные степняки чураются их, бросают каменья по направленно к этим грудам.

Значительно южнее вдоль р. Мургаба находится один пункт (Тал-Лханан-Баба), где надпись свидетельствует о погребении здесь Синджаровых детей.

Что же за обаяние, присуще этому правителю? Почему он пережил в устах народа-пришельца (текинцев) многих других исторических деятелей с не менее громким прошлым? Неужели все зависит исключительно от прихотей судьбы?

С величественным сооружением связаны воспоминание неизгладимо-важные для края, говорящие туземному населению тюркского происхождение о владычестве сельджукских князей, колебавших Византию, заставлявших дрожать /145/ самого халифа, сталкивавшихся с франкскими и нормандскими витязями, проникавших в Египет, Добруджу и Крым. Тогда мервский оазис понемногу начинал играть прежнюю роль влиятельного центра, утраченную, пока ирано-саманидская династия в Бухаре (IX и X в.) правила Среднею Азией (от Тянь-Шаня до Каспия, и на юг до индийской границы и Персидского залива). Наконец, из Газны явился опасный враг султан Махмуд и под Мервом уничтожил могущественную рать бухарского владыки. Воспользоваться результатами победы довелось сельджукидам, кочевникам, двигавшимся на запад. Они, по-видимому, слегка тяготели к несторианству, которое распространялось в тех местностях, носили чуть ли не библейская имена, решились стать твердою ногою в древнем Хорасане . Один из них, Израил, поехал к газневидскому султану для переговоров о союзе. – «Сколько вас, готовых к бою?» - Сельджукид взял колчан и вынул стрелу: «Пошли ее моим соплеменникам, и прибудет десять тысяч всадников». – «А если потребуется больше?» - «Отправь вторую стрелу, и наберется пятьдесят тысяч». - «А в случае и этого мало?» - «Доставь в степи мой лук: съедется двести тысяч человек». /146/

В половине одиннадцатого столетия они прочно овладели вышеописанной мною Нисой и цветущей Маргианой. Тогрил и Чакыр-беги, Алп- Арслан, Меликшах - такие могущественные воители, что туркам немудрено было под их предводительством временно основать обширное царство между Средиземным морем и Бухарой.

Там покровительствовали и наукам, и поэзии, и промышленности, и архитектуре Ирана. Ярким сельджукским властителем в Закаспийском крае является Синджар, родственник сильного самаркандского правителя Арслан-хана (родом югура, из инородцев Небесной империи), который даже умер и схоронен  в 1130 году в Мерве. Этот последний был зараз и просвещенным князем, в течение сорока лет заботившимся о благоденствии подданных, и воинственным монархом, прославляемым льстецами, словно второй Александр Македонский. При нем возрождался мягкий иранский язык, усугублялась земледельческая культура, на радость верующим близ Балка открылась мнимая гробница Магометова зятя - Али.

Гаммер Пургшталь в истории персидского красноречия рассказывает, что среди синджаровых царедворцев высоким почетом /147/ пользовался, в числе других, поэт Рэшъ-эддин-Ватват («Ласточка»)‚ который однажды прогневил султана насмешливым стихотворением, и за это чуть не поплатился жизнью. Сельджукид приговорил его к рассечению на семь частей. Остроумный секретарь Синджара, Мунтагаб-эд-дин, заметил, что столь маленькую певчую птичку нельзя рассечь более как пополам. Правитель улыбнулся и простил.