От июня до июня - [9]

Наконец Дина утихла, и священник взял ее за руку.

- Вставайте, пани.

- Кто вы? - спросила Дина и добавила: - Вы меня спасли. Если б я выбежала на улицу и начала стрелять, они меня убили бы. Я вас ударила - простите.

В ее сумочке, висевшей на плече, лежал заряженный пистолет и запасная обойма.

- Как говорят у вас, русских, Бог простит.

Дина хотела поправить - «я еврейка», но усталость, вдруг овладевшая ею, не дала открыть рта. «И зачем?» - подумала она.

- Нельзя, пани, лежать, пол каменный, натягнет хворобу. Вставайте, пани. Хо­дите за мной, я покажу вам, что в нашем местечке происходит.

Дина поднялась медленно-медленно.

- Меня зовут Владислав. Я студент Виленской католической академии. Здесь, как у вас говорят, на практике. - Рассказывая, Владислав помог ей встать, открыл низенькую дверь в стене и повел Дину вверх по винтовой лестнице, сложенной из каменных плит. Они вышли на анфиладу, где стоял орган, и опять по крутой вин­товой лестнице одной из костельных башен поднимались вверх. Наконец вышли на самую верхнюю площадку. И Дина увидела на рыночной площади огромное количество советских солдат. Они все стояли на коленях, опустив вниз головы, в оцеплении сотни автоматчиков в немецкой форме.

- Така картина второй день, - сказал Владислав. - Переодетые в советскую форму германцы собирают здесь чырвоных жолнежей и вон по той дороге гонят на чыгунку. Здесь близко. Полтора-два километра. Там сажают в вагоны и везут в Дойчланд - работать.

На коленях стояли уже не солдаты - рабы. Дина перевела взгляд на улицу у входа в костел. Ее товарищи, а теперь она думала о них только так, лежали в тени деревьев. Лужицы крови подтекали в пыль. Мотоциклы, на которых они въехали в это село, протарахтели к выезду из деревни, остановились. Дина наблюдала, как лжесоветские солдаты устанавливали пулеметы в садах крайних домов с обеих сторон дороги. Как кто-то в форме немецкого офицера показывал рукой группе солдат с пулеметами направление по обе стороны дороги. «Готовят засаду, - по­думала она. - Расстреляют всю роту». Владислав тронул ее за руку, молча пошел вниз. У органа остановился. Присел за клавиши, помедлил.

- Для российских жолнежей. Полонез Огиньского «Прощание с Родиной», - произнес с грустью и заиграл.

Дина слушала волнующую музыку, а думала только об одном: как предупре­дить идущую сюда роту, как?! Она должна это сделать, обязана.

- Пан Владислав, - сказала она, когда тот закончил играть, - по дороге сюда идет рота советских солдат - более двухсот человек. Они не знают, что здесь нем­цы. Их надо предупредить. Как выйти, чтоб немцы не заметили? Я должна их предупредить!

Владислав подумал минуту.

- То можно зробить. У моей хозяйки пани Казимиры есть жвавый хлопчик - Юзик, годов, мабыть, двенадцать. Пишите письмо пану командиру, Юзик хутка доставит.

- Нельзя писать. Если немцы его схватят с письмом? Надо на словах. Вы, пан Владислав, его сюда приведите, с костельной башни покажите, где немцы поста­вили пулеметы, все объясните, и пусть он бежит. Кругом. А как отбежит подаль­ше, уже выйдет на дорогу.

Владислав усмехнулся.

- О, этих хлопцев не трэба учить, як збегчы и дзе сховацца! Яны у гэтай справе мастаки. Вы оставайтеся в костеле, а я хутка пойду. Как русские говорят: одна нога здесь, другая там.

Отвел Дину в костельный придел, указал на книги. Через минуту широко ша­гал по улице. Но уже через некоторое время Владислав спешно вернулся, почти вбежал в костел.

- Там стреляют! Там, на той дороге, откуда должны идти чырвоныя жолнежи!

Дина подхватилась к выходу, но Владислав крикнул «наверх!», и они стреми­тельно закружились по винтовой лестнице, громко стуча каблуками. Вбежали на самый верх и устремили взоры туда, в конец дороги, к горизонту. А ничего не видно в летнем мареве, только слышно, как быстро-быстро бьет автоматическая пушка и в беспощадной злобе заходятся пулеметы.

Мотоциклы с немцами, стоявшие на краю деревни, умчались в сторону боя, а через какое-то время из-за горизонта выползла, увеличиваясь в размерах механи­зированная колонна.

- Немцы, - сказал Владислав.

Дина всё уже поняла: немецкая колонна нагнала роту на марше и .

Разум отказывался осознавать происшедшее. «Не может быть, - говорила она себе, - не может быть». Она не хотела поверить в то, что погибли все.

- И Софку убили?.. - вслух сказала она.

- Какую Софку? - не понял пан Владислав.

- Нет, это, наверное, другие, другие - не наша рота.

Владислав непонимающе глянул на Дину.

Тем временем механизированная колонна вошла в село. Впереди катились мотоциклы, следом несколько бронетранспортеров, два легких танка и с десяток грузовиков с солдатами. Не останавливаясь, колонна проследовала через площадь в сторону железнодорожной станции, а мотоциклисты разъехались в разные сто­роны. Немцы громко, по-хозяйски разговаривали, смеялись, заиграла губная гар­мошка.

К месту расстрела советских солдат перед костелом подъехали две подводы, под присмотром немца четверо местных крестьян загрузили на них тела красно­армейцев и через площадь повезли в сторону кладбища.

А советские военнопленные по-прежнему стояли на коленях. Наконец со сто­роны станции подъехал мотоциклист и громко крикнул начальнику конвоя, чтоб пленных вели на погрузку. Раздались команды, крики, пару раз коротко ударили автоматы, и рабы, которым разрешили встать с колен, понуро двинулись в сторону станции, освобождая площадь. Переодетые в советскую военную форму немцы тоже куда-то подевались, но улицы по-прежнему оставались безлюдными - жите­ли боялись выходить из домов.