От июня до июня - [13]

Михаил Моисеевич огорченно покачал головой, и опять зазвучала гитара. Ве­чер закончился спокойно.

А наутро, 17 июля, семья проснулась от безумных криков соседей с одной и с другой стороны и из дома напротив - всюду там жили евреи. Михаил Моисеевич, оставаясь в пижаме, поспешил на улицу узнать в чем дело. Но, только шагнув за калитку, он тотчас отступил назад, плотно закрыл ее и мертвецки бледным, поте­рянным лицом повернулся к жене.

- Что там, Мишенька, что случилось? - спрашивала его Роза Абрамовна, за­стегивая дрожащими руками халатик.

- Погром.. .Роза, это погром. - проговорил он слабым голосом.

Так слонимский гебиткомиссар Эррен начал уничтожение евреев.

Немцы и полицаи выламывали двери, били окна. Ударами прикладов и пин­ками выгоняли, силой вытаскивали из домов молодых мужчин и сгоняли на го­родскую площадь. По дороге продолжали их бить, при этом заставляли евреев петь и танцевать. Раввин бросился защитить людей, но полицейские разбили ему в кровь лицо, отрезали бороду, втолкнули в толпу арестованных. Затем людей за­грузили в машины и повезли за город в сторону деревни Петралевичи, где уже были вырыты ямы. Полицейские расстреливали евреев под контролем немцев. Учились, осваивали профессию палачей. Схваченные и привезенные на расстрел люди были подавлены, немы, запуганы, покорны. В землю легло тысяча двести человек - первые жертвы геноцида в Слониме.

После первой акции евреи Слонима с ужасом ожидали продолжения расправы. Но прошел июль, закончился август - все оставалось тихо. Михаил Моисеевич работал в поликлинике, Софа и Дина предавались чтению книг. Софа - с удо­вольствием, Дина - через силу, заставляя себя, чтоб только меньше изнывать от ничегонеделания. Она пребывала в состоянии страшнейшей депрессии. Она сразу заявила, что на немцев работать не будет, но о создании подполья, о вооруженной борьбе с немцами уже не говорила, поскольку не представляла, как и, главное, с кем такое дело организовывать. Единственное, что ей приходило в голову, так это выйти на улицу с заряженным пистолетом и, подкараулив где-нибудь возле гебит- комиссариата убийцу Эррена, всадить в него всю обойму.

- Ты сумасшедшая! - говорила на это обычно сдержанная и послушная ей Софа. - Вместо Эррена пришлют какого-нибудь другого гада, тебя измучают в пытках, нашу семью повесят, да еще у них будет отличный повод, чтоб перестре­лять всех евреев Слонима вообще! Ты это понимаешь?

- Понимаю, - мрачно отвечала Дина. - Поэтому-то Эррен еще и жив. И во­обще - индивидуальный террор не самый лучший способ борьбы с оккупанта­ми. Надо создавать партизанские отряды - вот отличное дело. Взорвать эшелон, идущий на фронт, - сразу гора немецких трупов. Представляешь - целый полк фашистов летит под откос! А я по ним стреляю из пулемета - тра-та-та-та-та! Или эшелон с бензином, а еще лучше - с танками! Нужна взрывчатка, оружие, подго­товленные люди. А что я могу одна!

- Тебе, Дина, надо было родиться мужчиной.

- Я и женщиной себя хорошо чувствую. А ты вот что-то стала, по-моему, чах­нуть. То тебя тошнит, то бледность какая-то. С чего бы это?

Софа в ответ промолчала, опустив голову, и слезы закапали на открытые стра­ницы книги.

- Ты что, Софка? - испугалась подруга. Она о самочувствии Софы сказала ми­моходом, совсем об этом не думая, оставаясь в мыслях все в том же - в поисках вариантов вооруженной борьбы с немцами.

- Я беременна, - сказала шепотом Софа, - на третьем месяце.

У Дины округлились глаза и сам собой открылся рот.

- Ты?! Так значит там, на пруду!.. Васенька?..

Софа кивнула, опустив голову еще ниже, улыбнулась, и воспоминания о том дне светом любви и нежности проявились на ее лице.

- Вот это приехали! А говорила, что ничего не было!.. Маме сообщила?

- Еще нет.

- Так, - Дина посчитала на пальцах, - значит, рожать в марте.

Софа, испуганно улыбаясь, кивнула.

- Учитывая, что немцы запретили еврейкам рожать, роды будут тайные, а как начнет проявляться животик, на улицу выходить поменьше. А и ничего - скоро осень, пальтишко накинешь - не будет видно. Но Розу Абрамовну надо опове­стить.

В дверь постучали.

- Войдите, - крикнула Дина, а Софа быстро промокнула платком глаза. В ком­нату вошли Натан Ликер с незнакомцем, поздоровались.

- А, Ликер-Водкин, известный радиолюбитель, внебрачный сын синьера Мар- кони и господина Попова. Что вас сюда привело?.. - В глазах Дины сверкнул охотничий азарт. Она уже собиралась поиздеваться в меру сил над Ликером.

- Вот хочу представить своего друга - Зорах Кремень, специалист по ремонту оружия. Об этой блондинке говорил я тебе, Зорах.

- Ремонт оружия?.. Интересно, что вы, Ликер, называете оружием - ваши па­яльники, вашу обеденную ложку, клизмы для стариков, ночные горшки, вязаль­ные спицы - что? И как это сегодня в Слониме выглядит? Я имею в виду ваш ремонт оружия.

- Замечательно выглядит, если подойти к этому делу с умом. Главное, тут без­отказно действует поварской принцип: как повар никогда не умрет с голода без продуктов, также и оружейных дел мастер всегда имеет под рукой кое-что стре­ляющее и взрывающееся, - спокойно ответил Кремень.