От и До. Книга 2. Свидетельства бывших атеистов - [55]

Я помню, как началась моя жизнь в Православной Церкви. Я помню первую исповедь. Я помню первое Причастие. Я помню, как я начал открывать для себя мир святых отцов. Потому что, к сожалению, очень многое мне было совершенно непонятно. Первый месяц я даже не крестился, я не целовал иконы. Я думал: «зачем все это нужно?»

Но больше и больше погружаясь в реальную церковную жизнь, это все начало становиться мне ближе и понятней. Нельзя сказать, что я прочитал какую-то книжку о Православной Церкви и я сказал: да, все, вот теперь так. А наоборот, из моего опыта церковной жизни я стал понимать всю глубину Православия.

Часто меня люди спрашивают, в чем главная разница между твоими протестантскими взглядами, которые у тебя были, и тем, что ты вот сейчас стал православным. А я говорю, что вы знаете, когда я был в протестантизме, это как рябь на море. Вроде как есть какое-то движение, но глубины ты вообще не видишь. Вроде слова-то одни и те же: «Бог», «спасение», да, но глубины ты не видишь.

И когда вот эта «рябь» успокаивается, ты начинаешь видеть всю глубину. И вот, когда я стал действительно жить церковной жизнью, причащаться, исповедоваться, то для меня открылся мир, и глубина, и сокровищница. Мы молитвой «Царю Небесный» молимся, да, сокровищница всех благ, которая есть в Православии.

И ломка, конечно, была протестантского мышления. Была.

Что для него было тяжелее всего. Тяжелее всего было принять Богородицу. То есть, именно Богородицу. Как это так, что мы говорим: «Честнейшую Херувим и Славнейшую, без сомнения, Серафим»? И вы знаете, я честно и искренне молился: «Господи, дай мне осознание». Я внутренне этого не мог принять. И самое интересное, Господь чудесным образом дал вот это внутреннее понимание.

Я помню, это была не служба, я просто шел в магазин. Это был осенний такой день, пасмурный. И вдруг, идя в магазин, я почувствовал такую радость на душе, и я задал себе вопрос: «а отчего я радуюсь-то?» А радуюсь я, оказывается, от того, что я понял, почему мы так почитаем Богородицу. То есть, это настолько именно органически стало для меня понятным, что я сказал: «да, Пресвятая Богородица, помогай нам!» Такая молитва вырвалась сразу.

И для меня это было последним рубежом, после которого уже не было никаких оснований цепляться за какое-то свое прошлое. И сейчас, уже будучи священником, будучи пятнадцать лет в Православной Церкви, я понимаю, что та глубина, которая есть в Православии, ее нет нигде больше.

Толкование Слова Божьего у протестантов и у православных христиан. Поначалу я сам на себе ощущал некую такую скованность, да. Но это, на самом деле, такая иллюзия. В протестантизме каждый волен сам строить «замок», на том основании, которое он видит. Но мы не профессиональные строители. Представьте, сейчас каждый из нас, дай нам построить дом, мы, конечно, в меру своих сил будем искренни в этом. Но тот дом, который мы построим… получится конура. И более того, при малейшем ветерке она развалится.

То есть, наверняка, когда строитель строит дом, он использует те методы и расчеты, которые были до него. Сделанные профессионалами. И, не доверяя им, он просто ставит себя выше их. Но результат плачевный. Так вот, в протестантизме, как я сейчас уже это говорю, каждый — это маленький Папа Римский.

У католиков есть определенная догма о том, что Папа имеет высшую власть в понимании вопросов веры. В протестантизме каждый пастор и каждый прихожанин имеет в отношении себя такое видение. Это гордость. В основе этого лежит, конечно, гордость. И, начав изучать Святоотеческое наследие, я, опять же, открыл такую глубину понимания Священного Писания, до которой я сам, опираясь на человеческие знания, свою мудрость какую-то мирскую, да, никогда не мог бы до этого дойти.

Вроде бы, свобода была, а глубины и результата, самое главное, не было. А тут тебе вроде бы надо жить в каких-то границах, но эти границы настолько бесконечны в познании, что ты никогда в них не упрешься, тебе никогда тесно не будет. Вот принципиальная разница, которую я вижу.

Пошел ли за ним в Православие кто-то из его друзей по «армии спасения». У меня до сих пор практически со всеми друзьями, которые у меня были тогда, остались хорошие отношения. Конечно, задают вопросы. Конечно, видят изменения. Но так сказать, что вот многие последовали, такого не случилось. Были люди, которые потом уже, зная о моем примере, обращались ко мне, и, слушая свидетельство моего обращения в Православную Церковь, так же становились православными.

Но вот именно из того окружения практически никто не перешел. Может быть, это, знаете, я тогда с головой ударился, что у меня не было времени и желания какого-то пойти назад и засвидетельствовать. Сейчас я делаю это. Я являюсь руководителем миссионерского отдела, и я стараюсь дружить с протестантами. Потому что действительно это искренние люди, которые хотят жить по-другому. И вот через это свидетельство жизнью, словом многие люди действительно узнают о том, что Православие — это не то, что они думают о Православии.

Потому что, к сожалению, мы сталкиваемся с такой ситуацией, что протестанты, думая о Православной Церкви, вкладывают совершенно свое понятие об этом. Они спорят не с настоящим Православием, они борются не с истинным Православием, а с какой-то карикатурой, которая живет только у них в голове.