От и До. Книга 2. Свидетельства бывших атеистов - [40]

Но я искренне хотел разобраться, потому что ответов на эти вопросы не было. В результате, мне ответили. Ответы пришли, и эти ответы меня просто окончательно убедили в том, что в этой организации поиск истины никому не нужен. То есть, догма, закостенелая догма, какой бы она ни была абсурдной, важнее, чем поиск истины.

Это была отписка, самая настоящая отписка. Они мне написали: брат Григорян, мы хотим тебя, конечно, похвалить, за то, что у тебя такой настрой в плане постижения Божьего Слова, но, ты знаешь, ты должен ждать. Ты не должен бежать впереди организации. Когда Иегова посчитает нужным, Он прольет больше света, и верный благоразумный раб в Бруклине даст прояснения. А если он не даст прояснений, продолжай дальше служить и держись крепче организации.

Ответов никаких не было. То есть, у меня были очень конкретные вопросы, список, но ни на один из этих вопросов ответов я не получил. И в результате, со временем, мы написали письмо о выходе из организации, с женой, разослали его всем друзьям, знакомым. У меня было очень много связей со Свидетелями Иеговы в разных странах СНГ: в Армении, Грузии, Казахстане, Киргизии, Украине.

Мы всем разослали. И была встреча со старейшинами собрания моего, они пытались там меня увещевать. И нас вот так исключили из организации, на основании этого письма. И дальше весь этот мир был разрушен.

Что ему помогло после выхода из секты. Безусловно, я даже боюсь представить, что было бы, если бы моя жена, скажем, решила бы остаться в организации. Я знаю такие примеры. У меня довольно немало знакомых людей, которые ушли из организации, а жены их остались. Или наоборот: жена ушла, а муж остался.

Я знаю, как это сильно осложнило их жизнь. В некоторых случаях это привело к разводу, к разрушению семьи. В некоторых случаях это привело к тому, что люди остались без детей, потому что там было принято решение стороной, находящейся в организации, не рожать, намеренно. То есть, разные такие печальные последствия. Конечно, мы друг друга поддерживали, но, и безусловно, мне помогало осознание того, что я освободился. Я освободился, и теперь я могу сам уделить достаточное время для того, чтобы изучить и исследовать Священное Писание с разных сторон.

Я теперь понял, что передо мной невероятно богатый выбор возможностей. В плане изучения Священного Писания. И вот, эта перспектива того, что я могу свободно, без каких-то догматических изначальных рамок, изучать Библию. Меня, конечно, это очень сильно окрыляло, и у меня несколько лет ушло для того, чтобы просто пересмотреть все свои прежние представления. Начиная с самого начала: от Книги Бытия, и до конца. Меня это очень сильно захватывало. Несколько лет я, собственно говоря, был в такой стадии — вне конфессионального христианства.

Как его многолетний поиск привел его в Православие. Наверное, можно выделить два основополагающих момента. Первый момент был связан с осознанием того, что на поверку Священное Писание оказалось не самоочевидным, не самодостаточным, как это утверждается в классическом протестантском тезисе. Потому что, чем больше я интересовался пониманием Писания, тем больше я сталкивался с различными интерпретациями.

И, кроме того, дело касалось не только вариантов истолкования подходов и методов. Я понимал, что очень существенным вопросом является и текстология. То есть, какие, собственно говоря, чтения тех или иных текстов более аутентичны, более древние. Потому что мы знаем, что и в Евангелиях есть определенная проблема текстологическая. И, вообще, как, собственно говоря, переводить эти пассажи, которые важны с точки зрения христологии, с точки зрения Троицы.

Вот это увлечение библеистикой меня привело к осознанию того, что на самом-то деле, собственно говоря, в конечном итоге именно определенная традиция конфессиональная, по большому счету, и определяет, что вообще считать Библией. Потому что я узнал, что оказывается существуют книги, которые включаются издревле в текст Священного Писания, так называемые неканонические книги, да. А в протестантском мире они отвергнуты как апокрифы.

Узнал о том, что существуют действительно разные вообще текстологические основы Ветхого Завета. И это все меня привело к осознанию того, что в действительности Священное Писание невозможно понять вне той традиции, живой традиции, которой, собственно говоря, этот текст был сформирован окончательно. И родился. И это меня привело к поиску первоистоков.

Тогда я в действительности понял, что эта идея — будто бы читая Библию, я на самом деле вижу в ней то, во что я верю, все так утверждают, да, мол, мы никакой смысл не вкладываем, мы на самом деле извлекаем смысл, который лежит на поверхности. Я просто понял, что это иллюзия. Это не работает.

На самом деле текст и понимание текста, это не тождественные вещи. И когда я это осознал, я задумался: «а как же на самом деле вообще понять, на какие критерии можно опереться для того, чтобы понять: а как же, собственно говоря, в первом веке в апостольских общинах понимали эти тексты? Как они осознавали?»

И осознание этого привело меня к древнему христианству. Я помню, как пошел в магазин «Слово», В Петербурге у нас такой магазин есть, и купил «Сборник мужей апостольских». Это удивительное, конечно, произведение, которое в Церкви, собственно говоря, по авторитету, по древности, идет сразу после Нового Завета.