От и До. Книга 2. Свидетельства бывших атеистов - [41]

Я взял маркер, и просто стал подчеркивать все те места, которые меня впечатляли. И когда я прочитал эти невероятные жемчужины древнего наследия: Климента Римского, Игнатия Антиохийского, вот это меня поразило больше всего. Потому что, как вы знаете, у Свидетелей ведь есть теория, согласно которой, после смерти Апостолов наступает тотальное отступничество. То есть, уже во втором веке истины нет.

Но мне всегда эта теория казалась очень странной. Хотя бы потому, что она делает из Апостолов плохих учителей. То есть, получается, что они не смогли создать общины, и так наставить их, чтобы они после смерти остались верны тем идеям, которые, собственно говоря, Апостолы проповедовали.

В один момент я просто понял, что это крайне богоборческая, вообще, версия. То есть, это тотальное поражение Христа, это поражение Бога. То есть, Божье дело, оно рассыпалось после смерти Апостолов. И получается так, что, собственно говоря, сила Евангелия, она коренилась в самих Апостолах. Апостолы умерли, и все это дело развалилось.

Мне эта теория очень казалась искусственной. Поэтому, когда я осознал, что есть тексты людей, которые знали Апостолов, которые были вообще, собственно говоря, поставлены ими на служение, меня это потрясло. И когда я прочитал все эти тексты, я просто понял, увидел, что, собственно говоря, традиционное христианство, это, по большому счету, то христианство, которое я видел у апостольских мужей.

То есть, исповедание Божества Христа в молитвах Христу, епископат, Евхаристия. Понимание Евхаристии именно то, которое в Православной Церкви. То есть, идея о каком-то загробном воздаянии. То есть, все эти вещи Свидетелями Иегова отрицаются, и считаются более поздними наслоениями чуть ли не четвертого века. А здесь мы это видим на стыке первого и второго века. И вот тогда, наверное, это было таким, наверное, самым важным шагом к изучению Православия.

Представляете, для свидетеля Иегова зайти в Православный Храм невозможно. То есть, это считается чуть ли не языческим капищем. То есть, вплоть до того, что переступать порог нельзя. И вот, уже после выхода, когда я интеллектуально все-таки пришел к Православию, да. То есть, я ходил мимо Храма рядом с нашим домом, и мне хотелось туда зайти для того, чтобы просто поговорить со священником. Мне очень было нужно это. И с эмоциональной, и с духовной точки зрения.

И все-таки в один прекрасный день я набрался решимости, зашел в Храм, такая маленькая церковь. И сразу передо мной я увидел такую маленькую свечную лавку, и стояла женщина за ней. И я задал вопрос. Я говорю:

— А можно ли поговорить со священником? Здесь ли он?

И женщина, в такой, довольно грубой форме мне ответила:

— А что вам вообще нужно? Зачем священник, чего непонятно?

Я говорю:

— Ну, мне нужно поговорить, у меня такая непростая история.

Она мне:

— Чего, непростая история? — И, то есть, сразу началась такая агрессия. Она меня спросила: — Ты крещен хоть?

Я говорю:

— Да, крещен. — Ну, я действительно был в детстве крещен. Она:

— А крест-то носишь? — Я говорю:

— Нет, не ношу.

И вот это, конечно, ее просто вывело из себя, и она была раздосадована этим фактом. Она мне стала говорить, как важно… сказала:

— Если крест не будешь носить, Бог тебя не увидит.

Но, поскольку я уже знал о Православии даже, может быть, больше, чем она, я просто стал ее спрашивать:

— А вы, собственно говоря, когда так утверждаете, на какую святоотеческую традицию опираетесь? — Я говорю: — Вы знаете, что Апостолы крестиков не носили, но Бог их почему-то видел?

И тут она:

— Ах, ты спорить со мной хочешь?

В общем, чуть ли не скандал произошел, и я тогда поспешил удалиться из Храма. Это был мой первый такой контакт (смеется). Но на самом деле, здесь, наверное, промыслительно так сложилось… все же настоящее такое вхождение в Церковь мое было через настоящую общину. Общину, в которой есть катехизация, есть богослужебное общение, есть библейские группы по изучению. И вот это очень большую роль сыграло, потому что я увидел полноценное Православие. Где люди не просто приходят и ставят там свечки, а живут настоящей евхаристической жизнью.

Они знают друг друга, любят друг друга, они имеют совместные трапезы, они имеют и изучают Священное Писание. И, конечно, меня это поразило. То есть, мое вхождение в Церковь проходило, собственно говоря, в контексте общины. И поэтому, я глубоко убежден в том, что подлинная Православная миссия, связанная с помощью людям, находящимся в сектах, возможна только в том случае, если мы можем предложить им альтернативу. Более лучшую альтернативу.

И уже потом, помогая людям выходить из организации, и помогая им воцерковляться, я много раз убеждался, что никакие интеллектуальные аргументы не действуют. И часто люди, которые полемизируют с сектантами, удивляются, почему не действуют аргументы. Казалось бы, мы приводим убедительные аргументы: богословские, исторические, просто логические, но это не работает.

А не работает почему? Не работает потому, что людей в свое время не аргументы убедили. Поэтому, их и сейчас аргументы не убеждают, их убедило что-то другое. И поэтому, на мой взгляд, очень важно показать людям просто христианскую жизнь. И уже потом обсуждать концептуальные идеи».