От и До. Книга 2. Свидетельства бывших атеистов - [23]

Ну так вот. Значит, полностью эти картины мы разбирали. Потом мы оказались в какой-то абсолютной белой области… Не так. Можно сказать, Он меня взял за руку, мы пошли. Я помню, что под ногами было нечто. Такая туманная какая-то субстанция, она постоянно переливалась. Ярчайший свет! То есть, тени там вообще нет. Вот нету тени в нашем понимании. Это трудно себе представить. Я чувствовал себя полупрозрачным. То есть, где-то только на границе, скажем так, виртуального этого тела… Типа вот, как человек-невидимка был. Где у него просто границы обозначены.

И Он взял меня за руку, и повел. И меня просветило этим вот Светом ярчайшим. Это как рентген, что ли, получается, или облучение. Но я понял, что я очистился от всего. Ну вот такое ощущение почему-то запало.

Потом мы снова оказались в том месте, где мы в первый раз встретились, и я не помню, о чем Он спросил, но дело в том, что я помню, что я должен вернуться назад. Промелькнула перед глазами жена, ребенок… А, кстати, до этой ночи мы не жили вместе. Мы поругались и где-то год почти не жили. Это важно.

В общем, я понял, что мне нужно вернуться. Глубочайшая печаль во мне, но в то же время мне дали понять, что мы еще встретимся. Вот этой надеждой я, наверное, и живу до сих пор. Честно говоря, мне хочется туда в любую минуту. Хотя, с одной стороны, если посмотреть, то, что я испытал там, скорее всего, это настолько прекрасно было там, настолько плохо может быть тем, кто окажется в так называемом аду.

Я не был в раю, наверное, но был в преддверии, в «предбаннике», скорее всего. Это чувство такое, наверное, сильнее всех наркотиков, вместе взятых на Земле, и умноженное на бесконечность. Настолько там было прекрасно — тепло, уютно, ты чувствуешь себя… Вот именно Он Отец и есть. Он есть Отец. Не тот, что биологический, с биологическим отцом мне не очень повезло, и с отчимом тоже. Короче говоря, получилось, что уже, как бы, в обратном порядке.

Я помню, что в мае-то уже поздно солнце заходит. Я помню, что еще закат, и опускаюсь — деревья, сквозь крышу машины, и тело. Рывком входит назад вот это вот сознание в тело.

Делаю глубокий вдох, ребра болят сильно очень, и хватаю за руку фельдшера. У него, значит, в ладони часы, ключи, деньги мои из карманов. Карманы вывернуты. Я ничего не хочу сказать о «скорой помощи», я сам сын врачей, у меня и сестра работала на «скорой помощи». Я был труп. Как выяснилось, четырнадцать минут уже. Они уже, естественно, не предпринимали никаких реанимационных действий. Просто везли меня в морг.

В общем, я схватил за руку. Эти глаза надо было видеть. Такой ужас я не видел ни разу еще. Это ужасный ужас, я вам доложу (смеется). Помню, я отсчитал и отдал ему половину, как раз была бутылка пива. А на вторую половину купил себе бутылку пива. Прямо рядом там. Сел, и сижу себе, думаю. А когда вышел из машины… вот еще о чем не рассказал.

Я понял, когда там оказался, когда осознал, что я умер, и увидел свое тело и увидел безразличие к нему, я понял, что, знаете, такая дистанция, как между космонавтом и муравьем. И еще, наверное, умноженная, опять же, до бесконечности. Настолько мы там всесильны по сравнению вот с этим «сейчас».

То есть, я когда вышел из машины, еще в глазах у меня мелькнула такая вот мысль, что я понимаю все. Я понимаю всю структуру вещества, могу изменить одной мыслью только, чтобы деревья росли вниз, допустим, или камень растекся в лужу. То есть, понимаете, такое вот ощущение было. Вседозволенность, что ли, всевозможность.

Потом, на следующий день, я очнулся. Звонок в дверь. Я еще не понимал фактически, осознавать я стал только потом, спустя несколько недель я только стал понимать, что со мной произошло. Жена в дверях стоит. А мы с ней год не виделись. Мы поговорили где-то с час, я бросил все, все, что было в этой комнате, закрыл ее, и мы уехали к ней. Все. Больше я туда не возвращался. Обрубил все концы сразу. Это было уже второй раз (смеется).

Но героиновая зависимость никуда не делась. Буквально к концу дня мне стало совсем плохо. И последующие где-то месяца два с половиной у меня была такая «диета». То есть, бутылка водки, димедрол, тазепам, назепам. Чтобы «выключиться» просто полностью. Моя жена — просто святой человек. Она выходила меня практически. Она шла на работу и покупала мне водку, а я валялся дома.

То есть, «ломка» — это страшнейшая боль. Это не порез, это не ушиб. Это скорее сродни, наверное, ревматическим болям, когда выворачивает суставы, но, опять же, помноженная на бесконечность. И невозможно, это внутри тебя, ты не завяжешь там, не приложишь ничего. Тебя начинает выкручивать, плюс всякими кошмарами сопровождается это. Ужаснейшее состояние!

А выйти из него очень просто — поднять трубку, позвонить, и через полчаса ты уже будешь уколотый, и все нормально. Но это, опять же, я дал слово Там — бросить это. Я сейчас понимаю, что Господь и жену сподобил, чтобы она ухаживала за мной, и дал мне силы. То есть, один бы я не выдержал бы этого. Это было страшное лето! Но я оклемался. Потом я бросил пить. Ну, не скажу, что сам бросил пить… а… после водки, после всего этого увлечения я резко «пожелтел».