От этого не умирают - [32]

Я кивнул, как бы соглашаясь.

— Ограбление послужить мотивом не могло: мы нашли у убитого около 50 тысяч франков…

Я, в свою очередь, подал идею:

— Допустим, это убийство… Андрикс мог остановиться по какой угодно причине… Есть тысячи причин, которые вынуждают водителя остановить машину… Предположим, что на дороге находился бродяга. И что… после того, как он сделал свое грязное дело, ему помешала подъехавшая машина.

— Возможно… В этом мире все возможно, мосье Тражо… И надо быть священником или полицейским, чтобы знать, до какой, степени.

По-моему, я покраснел.

— Только все же не думаю, что события произошли подобным образом. Не забудьте, что в случае предполагаемого убийства имела место, так сказать, инсценировка. Бродяга обшарил бы карманы жертвы, прежде чем оттащить тело до дороги, поднять капот и вырвать провод…

К этим доводам трудно было придраться. Они не могли не произвести на меня впечатление.

— Кому была выгодна его смерть, не считая, может быть, вас? — продолжил Фове.

И, не глядя на меня, стал маленькими глотками потягивать виски, смакуя напиток.

Кати его слова рассмешили.

— Мой бедный Боб, — хихикнула она, — вот тебя и заподозрили в убийстве, тебя, самого поэтичного, самого нежного из боксеров…

Фове отставил стакан. А я все еще не мог найтись, что сказать.

— Вы неправильно толкуете мои мысли, мадам Тражо. Я нисколько не подозреваю вашего мужа. Упаси боже! Просто я отмечаю, что трагическая кончина Жо Андрикса может представлять определенный интерес…

— Ах так! И какой же? — взорвался я.

— Ну, скажем, возможность избежать запланированный реванш…

Далеко же он заходит, комиссар! Он не боится слов.

— Этот матч должен был мне принести три миллиона, господин комиссар…

— Но также вполне возможно, вы потеряли бы чемпионское звание… Извините меня за резкость, но знатоки утверждают, что в этом не было и тени сомнения!

Я начинал злиться. Хотите верьте, хотите нет, но его подозрительность оскорбляла меня так, словно я никакого преступления не совершил.

— Вам сказали — я имею в виду этого сводню Голдейна и моего менеджера Бодони, — что эта встреча должна была стать для меня последней… что после нее я собирался уйти с ринга?

— Да, сказали… Но вы могли захотеть уйти непобежденным. Когда мужчина больше не способен заниматься любовью, мосье Тражо, у него, к счастью, остаются воспоминания, а когда боксер не может больше драться, ему остается список его побед…

Я почувствовал в ногах невыносимое покалывание, и мне пришлось встать.

— Значит, вы думаете, что я стал бы убивать человека ради того, чтобы уйти, сохранив свой титул?

— Еще раз повторяю: я ничего не думаю… Есть различие — думать о чем-то и это же самое воображать…

— Ну что ж, сообщу вам новость, господин комиссар. Поскольку Жо мертв, я буду отстаивать свое звание в матче против Петручи. Полагаю, вы слышали о таком?

— О! — вырвалось у инспектора.

Я продолжал, не глядя на Кати:

— Буду с вами откровенен: с Андриксом я, что бы там ни говорили пресловутые знатоки, на пятьдесят процентов мог рассчитывать на победу, а с Петручи у меня один шанс из ста… И я говорю «один», имея в виду то, что один французский маршал называл «непредвиденные обстоятельства». Так что, думаю, мой расчет был бы неправильным…

Я определенно получил преимущество. Фове, похоже, был сбит с толку… Более того, он раскаивался.

— Мосье Тражо, воспринимайте нашу беседу как простую болтовню. Это мое ремесло — искать решение проблем… Только вот оно таково, что действовать приходится на ощупь…

Он встал, инспектор тут же последовал его примеру.

— Я вас покидаю. Если вдруг у вас возникнет какая-нибудь идея, свяжитесь со мной… Спросите Фове из Уголовной полиции…

Договорились…

Кати позвала Артуро, чтобы он принес комиссару его серое пальто с ворсистыми отворотами.

— Что касается идеи, — сказал я, пока он одевался, — то одну, господин комиссар, могу вам предложить сейчас же…

Он застыл, не выпуская из руки старую фетровую шляпу.

— Ах так!

— Что называете вы или, вернее, ваш судебно-медицинский эксперт «скончаться на месте»? А? Жо якобы был оглушен, говорите вы? Не забывайте, что это был боксер… Удар дубинкой или любым другим предметом наверняка имеет те же последствия, что и нокаут… А я могу вам сказать, поскольку хорошо это знаю, что единственно, о чем думает боксер в ту секунду, когда получает удар, — остаться на ногах и парировать следующие удары… Как бы ни был силен шок, Жо отреагировал бы именно так… И поэтому он мог добраться до середины шоссе… Что касается вашего автомеханика, то, надо думать, он необыкновенный специалист, если может определить, сам провод отсоединился или его кто-то специально отсоединил…

Фове слушал, не спуская с меня колючего взгляда, который из-за светлых бровей казался еще мрачнее.

— Очень интересно, — тихо сказал он, — но мосье Тражо, ведь Андрикс упал на обочине, ибо там обнаружены следы крови в траве и монетки…

— Я не полицейский, господин комиссар, — пожал я плечами.

— С чем вас и поздравляю — собачья работа… — засмеялся он.

Мы пожали друг другу руки, и комиссар вместе со своим помощником удалился. Стоя на пороге, я смотрел, как отъезжает их машина. Когда она скрылась из виду, я повернулся к Кати.