От Дуная до Лены - [6]

— Если мы обратимся к извечному камню преткновения на Дунае — к теснине Катаракты, то Румыния и Югославия работают здесь над проектом гидроэлектростанции с годовой выработкой энергии восемь — десять миллиардов киловатт-часов. Катаракты станут проходимыми в любое время года. Решено было строить и другие гидроузлы, в нижнем течении Дуная, например в районе Вилково — Иванча… Вы еще не были в Вилкове? Побывайте там обязательно. И в Рени съездите. «Ракета» вас туда домчит; самый перспективный пассажирский транспорт у нас на Дунае — «ракеты».

— Да-а… — Орлов оглядел свой заваленный бумагами стол. — Короче, дунайским странам предстоит многое сделать для увеличения проходных глубин, потому что убытки из-за мелководья мы несем огромные. Мы — это дунайские страны, в том числе и наша страна: хотя у нас чуть больше двух процентов дунайского берега, наша доля в грузообороте превышает двадцать процентов. Я считаю, что вообще сотрудничество дунайских стран должно стать еще более тесным — нам нужен единый оперативный диспетчерский центр на Дунае.

Орлов явно оседлал любимого конька.

— Зачем, к примеру, барже ждать «свой» буксир? Диспетчер даст ей любой свободный — и пошел! Без простоя. Но для этого, конечно, нужно выработать единые условия эксплуатации. Кроме того, полнее надо загружать флот в обоих направлениях. Скажем, наше судно идет пустым за грузом из Рени в Болгарию, а обратно — с грузом. А болгары идут пустыми нам навстречу, и наоборот. Значит, надо кооперировать работу флотов, что у нас работы мало, что ли? Созвать, скажем, для начала симпозиум эксплуатационников, экономистов и решить все эти проблемы. Вот тогда Дунай будет настоящей рекой дружбы…

«Сколько еще тут работы на этом обжитом людьми благодатном Дунае!» — думалось мне, когда я выходил на весеннюю благоухающую измаильскую улицу у пароходства, где стояли группками молодые «пароходчики» в своих серьезных черных костюмах, белоснежных нейлоновых рубашках и легкомысленных носках в безвкусную австрийскую шашечку.

Назавтра же с утра я выбрался в Рени. У пассажирского причала, безвольно покачиваясь на волне, стояла беленькая «ракета». В ожидании посадки мы беседовали с матросами белого двухпалубного «Амура», который впервые в эту навигацию собрался везти наших туристов по шести дунайским странам.

«Ракета» отошла от пристани и рванулась вверх по Дунаю. По правому борту потянулись причалы Измаильского торгового порта, одного из лучших портов на Дунае. Вон покорно гнут шеи многочисленные краны, точно любопытные птицы, заглядывая в трюмы пришедших из-за моря судов. В Измаильском порту, как рассказывал мне Орлов, девяносто восемь процентов работ осуществляется при помощи механизмов, и если до 1945 года грузооборот Измаила вместе с Рени не превышал ста двадцати тысяч тонн, то теперь дотянул уже до шести с половиной миллионов тонн.

Скрылся Измаил. «Ракета» идет посередине реки, и до левого румынского берега рукой подать. Волны, поднятые «ракетой», еще дальше заливают и без того затопленный половодьем низкий румынский берег. По пояс в воде стоят деревья с округлыми, точно подстриженными, кронами. На той стороне пустынно — край румынской земли, который ребята в шутку называют румынской Сибирью. Ближе к Рени на левом берегу в синей дымке начинают маячить невысокие горы. Вскоре за Рени кончается советский берег. Почти напротив — румынский порт Галац, некогда Галич. А откуда сам-то Рени, название которого звучит так по-иностранному? Оказывается, «рень» по-славянски «коса, отмель», и славяне некогда назвали город Перунова Рень.

Теперь Рени небольшой, очень тихий и зеленый городок. Я брожу по площади у собора. Пустынно, палит солнце. За собором памятник героям Шипки и Плевны. В саду молоденькая девушка открыла библиотеку. Праздный матрос взял полистать «Огонек». Прошли две колхозницы-молдаванки. Зазвенел звонок в школе, отшумела переменка. И снова тишина. Шумно сейчас только в порту: в диспетчерской мне сказали, что за один прошлый год Рени переработал больше трех миллионов тонн груза.

Я смотрю на сутулые работяги краны и снова вспоминаю рассказ Орлова:

«Вот как, скажем, доставить чешские карандаши, знаменитые «кохиноры», в Алжир, Тунис или в Ливию? Африка сейчас учится, Африке нужны карандаши. Пожалуйста: через Рени, именно через Рени. А до Рени — прямо из Чехословакии, в вагонах, без всякой перегрузки: здесь ведь узкая европейская колея. А из Ренийского порта груз пойдет уже на морском судне…»

Из Рени отправляют железную руду, уголь, кокс, металлы, зерно, нефть. Туда прибывают рудные концентраты, продовольствие, машинное оборудование, свежие фрукты, овощи.

Обратно в Измаил мы добираемся вместе с молоденьким пареньком — матросом танкера. Он едет погулять: в Измаиле у него дружки и знакомая «чудачка».

— Тут, знаешь, было, — рассказывает он дорогой. — Пришли мы поздней осенью в Вену, с грузом. И зима нас припутала. Пришлось зимовать в Вене. Ох и тоска там была, народу много, а все говорят не по-русски. Идти никуда неохота. Сидишь на судне и все думаешь: как в Измаиле сейчас здорово. А в феврале чувствую, не могу больше, и отпросился домой в Измаил.