От «Барбароссы» до «Терминала»: Взгляд с Запада - [8]

Наступление было намечено на 12 ноября. В начале этого месяца Браухич предпринял новую попытку отговорить Гитлера от вторжения во Францию, пространно изложив доводы против наступления. Но Гитлер отклонил его аргументы. 7 ноября, однако, приказ о наступлении был отменен — метеорологи предсказали плохую погоду. Оно было отложено на пять дней, а затем снова отсрочено. Гитлер был разъярен этими отсрочками и далеко не убежден, что единственная причина проволочек лежит в погоде. 23 ноября он созвал всех высших командующих на совещание. На совещании Гитлер поставил себе цель рассеять их сомнения относительно необходимости перехода в наступление: он выразил озабоченность по поводу потенциальной угрозы России, одновременно подчеркнув, что западные союзники отказываются рассматривать его мирные предложения и наращивают свои арсеналы. «Время работает на наших врагов». «У нас есть ахиллесова пята, это — Рурская область… Если Англия и Франция ударом через Бельгию и Голландию вторгнутся в Рурскую область, то мы окажемся в величайшей опасности». Однако погода оказалась лучшим оппозиционером, чем генералы, и вызвала еще ряд отсрочек в первой половине декабря. Затем Гитлер решил дождаться Нового года и разрешить рождественские отпуска. После рождества погода снова испортилась, но 10 января 1940 года Гитлер наметил начало наступления на 17 января.

Но в тот самый день, когда Гитлер принял это решение, немецкий связной офицер, летевший с оперативным планом наступления, из-за плохой погоды сделал вынужденную посадку на территории Бельгии. Так как было неясно, сумел ли связной офицер уничтожить все находившиеся при нем оперативные документы, наступление отложили на неопределенный срок. Это обернулось неудачей для западных союзников, поскольку в течение этого интервала прежний план был полностью пересмотрен. Вместо запланированного ранее основного удара через центральную равнину Бельгии, то есть как и в 1914 году, Гитлера уговорили принять, а затем убедить генеральный штаб одобрить план, разработанный молодым генералом фон Манштейном совместно с танковым командиром Гудерианом, который предусматривал нанесение главного удара через центр холмистых и покрытых лесами Арденн и использование здесь большинства новых бронетанковых дивизий.

Если бы старый план остался в силе и, по всей вероятности, привел бы к тупику, общий ход войны был бы совсем другим. Хотя и невероятно, чтобы Франция и Англия смогли самостоятельно разгромить Германию, если бы им удалось отразить немецкое наступление, это дало бы им время для производства вооружения, особенно танков и самолетов, и, таким образом, создания равновесия сил в этих новых видах оружия. Кроме того, очевидный провал попытки Гитлера добиться победы поколебал бы уверенность немецких войск и народа. На деле же наступление, начавшееся в соответствии с «новым планом» 10 мая 1940 года, вызвало полное замешательство в лагере союзников. Оно привело к скоротечному разгрому французских армий, а английские войска еле-еле сумели эвакуироваться из Дюнкерка. Таким образом, вся Западная Европа была быстро захвачена немцами, которые понесли при этом удивительно незначительные потери.[9] Англии, лишившейся своих континентальных союзников, предстояло воевать в одиночку.

Весь характер войны изменился, когда 22 июня 1941 года — за день до годовщины вторжения Наполеона в 1812 году — Гитлер вторгся в Россию. Этот шаг оказался таким же роковым для Гитлера, как и для его предшественника, хотя конец наступил не так быстро.

Это нападение вызволило Англию из ситуации, которая выглядела безнадежной в глазах большинства людей за пределами ее островных границ. Им было очевидно, каким отчаянным является положение небольшого острова на краю враждебного континента, который охватывал этот остров более тесным кольцом блокады, чем во времена Наполеона. Развитие авиации уменьшило ценность «рва с морской водой». Индустриализация Англии сделала ее зависимой от импорта и тем самым многократно увеличила опасность подводной войны. Отказавшись от обсуждения предложений о мире, правительство Англии обрекло страну на курс, который в данных обстоятельствах должен был логически привести из-за растущего истощения сил и ресурсов к неминуемому краху — даже если бы Гитлер воздержался от попытки быстрого завоевания Англии вторжением на Британские острова. Этот бескомпромиссный курс был равнозначен медленному самоубийству.

Соединенные Штаты, возможно, оказывали бы Англии известную материальную помощь, чтобы удержать ее на плаву, но это могло всего лишь затянуть процесс, но не отвратить конец. К тому же полученная англичанами передышка была сведена на нет принятым в середине лета решением Черчилля начать бомбежку Германии всеми крошечными силами, имевшимися у Англии. Подобные бомбардировочные налеты были не более чем булавочными уколами, но они, безусловно, отвлекали Гитлера от его желания переключить свое внимание на другие страны.

Но английский народ мало считался с реальностью своего положения. Англичане были инстинктивно упрямы и не разбирались в стратегии. Речи Черчилля помогли забыть дюнкеркский кризис и подействовали на них как желанное тонизирующее средство. Англичане были воодушевлены нотой вызова, звучавшей в этих речах, и не стали размышлять над вопросом, оправдан ли этот вызов с военной точки зрения.