От Амазонки до Лены. Впечатления ливийца о Советском Союзе - [9]
Они принадлежат к той категории людей, которых в силу степени их социального развития, условий жизни, обычаев, культуры и среды обитания — это, как правило, сельва — столпы так называемой "западной" и "христианской" цивилизации относят к "дикарям".
Подобные черты можно обнаружить у нескольких сот групп индейцев, живущих на Американском континенте: в Колумбии и Бразилии, в Боливии и Центральной Америке, в Панаме и Перу и т. д. Эти люди сумели быстро перейти к оседлой жизни, к земледелию; они научились распознавать секреты тропической сельвы и тайны ее земли, научились сосуществовать с природой и помогать друг другу. Там, где живут индейцы, сельва и земля сохраняют свои свойства, не подвергаются уничтожению и эрозии. Эти люди — часть того большого сообщества, чьи предки миллионы лет назад расселились в долинах, на плоскогорьях и в горах Американского континента и выращивали картофель и кукурузу, завезенные впоследствии в Европу и Азию.
Можно назвать чудом, что им удалось выстоять перед лицом длившихся пять веков агрессий и выжить вопреки политике истребления. Их преследовали не только конкистадоры и колонизаторы. Их притесняли всегда: в колониальный период и в период республики, во времена формальной демократии и во времена диктатуры, при военных режимах и при гражданском правлении.
И сегодня еще представители так называемой "высшей расы" увлекаются "спортом", именуемым "охота на индейцев". Когда же их привлекали за это к суду, они признавались в содеянном и с пафосом заявляли, что не считают "охоту на индейцев" ни преступлением, ни грехом. Это, по их убеждению, всего лишь один из способов проведения досуга на лоне природы. Такие случаи отмечались и в Парагвае. "Убивать гуайаков не считалось преступлением", — отмечает Майнцузен. Такое обвинение он мог бы повторить даже в начале 50-х годов: "И в Парагвае убийство индейцев не считается преступлением! Таких случаев зафиксировано множество, однако все они — это лишь видимая часть айсберга".
Преступники, обвиняемые в подобных убийствах, конечно, порождены господствующей культурой, культурой угнетателей.
Жизнестойкость коренных обитателей представляется еще более знаменательной, если принять во внимание, что бассейн Амазонки был местом самых злонамеренных из всех известных действий капиталистов Южной Америки: здесь царили жестокие законы торговли, грабежа, нещадной эксплуатации природы, разбазаривания ее богатств — речь идет о добыче каучука в Каса-Аране. Люди никогда не узнают действительного числа убитых индейцев. Сколько их было? Тридцать, сорок, пятьдесят, шестьдесят тысяч? И все это происходило в нашем веке! Колумбийский писатель Хосе Эустасо Ривера делает темой книги "Пучина" это массовое преступление.
Но продолжим. Селение тикунов и небольшая община ягуа еще сохраняют свои обычаи и ведут примитивный образ жизни, хотя и испытывают давление и разлагающее влияние культуры, да и не только культуры господствующей системы и господствующих классов. Поставив производство ремесленных индейских поделок на солидную коммерческую основу, организовав их сбыт туристам, эти классы, хотя и в незначительной степени, "интегрировали" индейцев в капиталистическую общественную систему.
Помимо этого, существует целая коммерческая организация по туризму в "сельве с дикими индейцами", точно так же как в Африке рекламируется охота на слонов и львов.
Туристам предлагаются самые разнообразные услуги: поездка в бразильские порты Бенжамен-Констан и Табатинга и в колумбийский порт Летисия или по морскому побережью Перу; экскурсия на остров Обезьян, где обитают тысячи экземпляров этих животных и бесчисленные виды тропических птиц; посещение мест, где есть "дикие индейцы".
Прибывшие из разных стран и с разных континентов туристы углубляются в сельву, преодолевают небольшое расстояние между Амазонкой и жилищами индейцев ("мало-ка"), а дальше все, как в зоопарке: они фотографируются с мужчинами в набедренных повязках и с женщинами с обнаженной грудью и детьми на руках. Потом покупают несколько поделок, которые служат доказательством, что они действительно побывали у "настоящих индейцев".
Проблема дискриминации и угнетения индейских общин — это не только и не столько проблема тикунов и ягуа. Эти общности принадлежат к тем, которые еще сохраняют относительное уединение в тропической сельве или в горных районах. Многие из таких этнических групп находятся на пути к вымиранию. Например, в Колумбии сейчас насчитывается 31 сиари, 33 симпу, 41 игуанито, 48 ягуа, 76 баре, 212 муинанов, при том, что общая численность индейского населения, как следует из официальных данных на 1982 год, составляет 450 тысяч. Есть группы более многочисленные: индейцев-паэсов насчитывается свыше 68 тысяч, индейцев-гуахиро —85 тысяч.
Большая часть колумбийских индейских общин так или иначе связана с господствующей капиталистической системой: будучи порабощенными этническими группами, они попадают и под непосредственное влияние капиталистического способа производства.
В стране около 80 этнических групп, принадлежащих 12 языковым семьям. Ни одна из групп не имеет своей письменности, и ни один из языков не признан официально и не преподается в школе. Уже упоминавшийся нами Индейский региональный совет Кауки взял на себя миссию добиться введения в общинах преподавания на двух языках, т. е. на родном и на испанском. Таково было одно из основных требований, выдвигаемых этой активно действующей организацией колумбийских индейцев, которая ведет борьбу как за конкретные цели той или иной индейской общины, так и за комплексное преобразование всего общества. В этой борьбе индейцы стоят плечом к плечу с рабочим классом, крестьянством, всеми эксплуатируемыми и угнетаемыми.
Микроистория ставит задачей истолковать поведение человека в обстоятельствах, диктуемых властью. Ее цель — увидеть в нем актора, способного повлиять на ход событий и осознающего свою причастность к ним. Тем самым это направление исторической науки противостоит интеллектуальной традиции, в которой индивид понимается как часть некоей «народной массы», как пассивный объект, а не субъект исторического процесса. Альманах «Казус», основанный в 1996 году блистательным историком-медиевистом Юрием Львовичем Бессмертным и вызвавший огромный интерес в научном сообществе, был первой и долгое время оставался единственной площадкой для развития микроистории в России.
Вопреки сложившимся представлениям, гласность и свободная полемика в отечественной истории последних двух столетий встречаются чаще, чем публичная немота, репрессии или пропаганда. Более того, гласность и публичность не раз становились триггерами серьезных реформ сверху. В то же время оптимистические ожидания от расширения сферы открытой общественной дискуссии чаще всего не оправдывались. Справедлив ли в таком случае вывод, что ставка на гласность в России обречена на поражение? Задача авторов книги – с опорой на теорию публичной сферы и публичности (Хабермас, Арендт, Фрейзер, Хархордин, Юрчак и др.) показать, как часто и по-разному в течение 200 лет в России сочетались гласность, глухота к политической речи и репрессии.
Книга, которую вы держите в руках, – о женщинах, которых эксплуатировали, подавляли, недооценивали – обо всех женщинах. Эта книга – о реальности, когда ты – женщина, и тебе приходится жить в мире, созданном для мужчин. О борьбе женщин за свои права, возможности и за реальность, где у женщин столько же прав, сколько у мужчин. Книга «Феминизм: наглядно. Большая книга о женской революции» раскрывает феминистскую идеологию и историю, проблемы, с которыми сталкиваются женщины, и закрывает все вопросы, сомнения и противоречия, связанные с феминизмом.
На протяжении всего XX века в России происходили яркие и трагичные события. В их ряду великие стройки коммунизма, которые преобразили облик нашей страны, сделали ее одним из мировых лидеров в военном и технологическом отношении. Одним из таких амбициозных проектов стало строительство Трансарктической железной дороги. Задуманная при Александре III и воплощенная Иосифом Сталиным, эта магистраль должна была стать ключом к трем океанам — Атлантическому, Ледовитому и Тихому. Ее еще называли «сталинской», а иногда — «дорогой смерти».
Сегодняшняя новостная повестка в России часто содержит в себе судебно-правовые темы. Но и без этого многим прекрасно известна особая роль суда присяжных: об этом напоминает и литературная классика («Воскресение» Толстого), и кинематограф («12 разгневанных мужчин», «JFK», «Тело как улика»). В своём тексте Боб Блэк показывает, что присяжные имеют возможность выступить против писанного закона – надо только знать как.
Что же такое жизнь? Кто же такой «Дед с сигарой»? Сколько же граней имеет то или иное? Зачем нужен человек, и какие же ошибки ему нужно совершить, чтобы познать всё наземное? Сколько человеку нужно думать и задумываться, чтобы превратиться в стихию и материю? И самое главное: Зачем всё это нужно?