Освобождение Вены: роман-хроника - [39]

Лицо у старшего сержанта в глубоких складках, обвисли пшеничные усы, совсем ему не идущие. На гимнастерке два ордена и три медали. И еще три нашивки за ранения.

— Бомбили совсем недавно, — заметил Одинцов, помощник наводчика — солдат со шрамом на щеке. Он потянул носом. — Даже гарь еще не выдохлась.

Находившиеся в теплушке были уже в полном сборе: затянутые ремнями шинели, с противогазами на боку, в руках карабины. На предыдущей станции всех предупредили о выгрузке.

Тонко пропела труба.

— Разгру-ужайтесь! — пронеслось по эшелону. — Разгру-ужайтесь!

Едва труба стихла, как послышалось далекое и глухое завывание, оно словно исходило из-под земли и с каждым мгновением нарастало, усиливалось. И вдруг, заглушая рев сирены, с надрывным воем над станцией пролетел самолет.

От развилки к эшелону бежал капитан, а с ним высокий офицер-железнодорожник. Оба что-то кричали, размахивали руками, указывая в сторону разрушенного строения и сброшенных с рельс цистерн.

— Во-озду-ух! За мной! — Иванченко выпрыгнул из теплушки и, оглядываясь, побежал через железнодорожные пути в сторону, куда указывал командир батареи.

Сирена продолжала реветь, когда послышался свистящий вой падающих бомб.

— Ложись! — раздался властный голос сержанта Иванченко.

Позади громыхнуло. Второй взрыв прогремел совсем близко. Взвизгнули осколки, россыпью зазвенели по рельсам, цистерне. Развалины строения скрылись в облаке пыли и дыма.

Не помня как, Гайнуллин перемахнул через низкий дощатый забор и очутился в чахлом саду с низкорослыми деревцами. Бешено колотилось сердце, давило удушье. Казалось, сейчас он упадет и больше не поднимется. Но вой и грохот бомб заставляли бежать. И он бежал.

Гайнуллин долго лежал, всем телом вздрагивая при каждом взрыве. А когда наконец поднял голову, то не было слышно ни гула самолетов, ни взрывов, ни пальбы зениток. Только слышался какой-то треск, будто в гигантском костре жгли сухие ветки. Из-за деревьев поднималось густое облако дыма.

— Что лежишь! — над ним стоял Одинцов. Шапка у него сбилась на затылок, глаза еще больше ввалились, заметно дергалась под шрамом щека. — Самолеты-то улетели!

Охваченные огнем вагоны эшелона и среди них тот, в котором недавно ехали, полыхали.

В ту же ночь батарею направили к переднему краю обороны.

Дул холодный ветер, сыпал редкий снег. Обгоняя растянувшиеся по дороге колонны пехоты и повозки с низкорослыми «монголками» в упряжке, автомобили катили, не останавливаясь, в сторону светящегося огненно-багряным заревом горизонта.

В темноте выехали к Дунаю. Реки не было видно. У въезда на мост одинокой точкой светился фонарик сапера. От реки несло холодом. Было слышно, как плескалась под понтонами упругая вода. Закутавшись в плащ-накидки, тесно прижавшись один к другому, солдаты пытались дремать. Но сон не шел. Когда автомобили замедляли бег, слышался гул: это гремели орудия. Шел ночной бой.

Миновав дома населенного пункта, автомобили остановились на обочине дороги.

— Иванченко! Остаетесь за меня! — крикнул лейтенант Рогачев, командир первого взвода. — Я — к командиру батареи. — Он скрылся во мгле.

Бой шел неподалеку: слышны были отдаленные взрывы. Несколько случайно залетевших снарядов взорвались совсем рядом.

Вернулся лейтенант скоро.

— Огневые позиции здесь, — приказал он расчетам. — Задача: не пропустить танки. Подход их возможен утром.

Съехав с дороги, артиллеристы быстро установили орудия и принялись оборудовать позиции. Работали молча, сбросив шинели. К рассвету все было готово. Тут лейтенанта Рогачева снова вызвал командир батареи.

Капитан был не один: в укрытии с ним находились два офицера. В одном из них Рогачев узнал майора из штаба бригады, второй был незнакомый полковник с общевойсковыми погонами. Он говорил громким голосом.

— Вы, товарищ капитан, огнем своей батареи прикройте дорогу. Чтобы ни один немецкий танк здесь не прошел. О правом фланге позаботятся мои гвардейцы! Там стоит полковая батарея, взвод «сорокапяток» и «пэтээровцы». Но главное — здесь.

Вблизи, где солдаты рыли землю, слышался лязг лопат, глухо падала земля. Упорно крутил ручку телефона связист, слышалось частое треньканье звонка.

Торопливо попрощавшись, полковник пообещал выдвинуть своих бронебойщиков вперед. И скрылся вместе с майором.

— Докладывайте, Рогачев, что сделано.

— Позицию оборудовали, товарищ капитан.

— Вижу…

Отсюда орудия и в самом деле были хорошо видны.

— Ориентиры наметили? Задачу расчетам поставили? Боеприпасы укрыли?

Тяжело дыша, подбежал командир второго взвода лейтенант Гладилин.

— Слушайте приказ, — начал капитан. Он стал поспешно объяснять, что надлежало взводам оборонять и куда вести огонь…

— Товарищ капитан! — прервав офицера, прокричал вдруг наблюдатель. — Ориентир 3, прямо у домов немецкие танки!.. Три танка!.. И четвертый показался!

Рогачев посмотрел в сторону домов. Там из тумана выбегали люди, падали, снова вскакивали и бежали. Он увидел и серые камуфлированные танки.

— «Пантеры», — глядя в бинокль, определил командир батареи. — Задача ясна? По местам!

Неширокий канал оказался для танков препятствием. Крутые стенки и глубина делали его труднопроходимым. Можно было канал преодолеть в немногих местах, где имелись съезды, но их нужно было найти, разведать. Тем временем немецкие пехотные цепи уже подходили к каналу.