Освобождение-2 - [46]

– Ну, чем порадуете, Семен Константинович, – спрашивает Ворошилов.

– Нечем мне вас порадовать, Климент Ефремович, – сокрушается Тимошенко, – Плацдармы взяли, а дальше ни в какую. Немцы уперлись, чуть, что сразу в контратаку прут. Наших несколько раз чуть не скинули в реку. Весь день атакуем, а толку. Сколько народу положили, сколько танков потопили. А все одно – стоим, где стояли.

– Не сокрушайся ты так, Семен Константинович, – Ворошилов налил себе и Тимошенко рюмки, положил себе на тарелку хрустящей квашенной капустки, маринованных грибков, кружок колбасы, посмотрел оценивающе, добавил сардинку из банки, – Плацдармы ты уже взял. Завтра переправишь туда танки и артиллерию. Глядишь, и пойдет дело. Подкрепления идут. Пополнение вон, сколько прибыло для твоих армий. Танки новые тоже придут. Сколько же немцы будут держаться, силы у них не бесконечные, они нас хоть и бьют, но и мы их бьем, да еще как. Сейчас позвоним Хозяину, доложим, мол, плацдармы сегодня захвачены, завтра будем расширять. Пока все хорошо у нас, я бы даже сказал здорово, – он встал и похлопал Тимошенко по плечу.

Здравствуйте Лиза.

Спасибо Вам за письмо.

Это удивительно, но я тоже из Ленинграда, точнее из Гатчины. Вы ведь знаете такой городок. А где Вы жили в Ленинграде? Вы не представляете, как я этому рад. Ведь когда мы разобьем фашистов и вернемся домой, мы будем совсем рядом и сможем увидеться, конечно, если Вы захотите.

Это очень жаль, что бывают в Вашей жизни такие минуты, когда Вы о чем-то жалеете. Я не знаю и не вправе знать, что случилось в Вашей жизни, но, если Вам понадобится когда-нибудь моя помощь – помните, Вы спасли мою жизнь, и она теперь Ваша. И если надо будет отдать жизнь за Вас, я отдам ее с радостью.

Андрей Озеров.

Здравствуйте Андрей.

Это действительно хорошо, что Вы тоже из Ленинграда. Мы ведь жили совсем рядом. Мой дом на проспекте Стачек, недалеко от Нарвских ворот. От меня совсем недалеко до вокзала, откуда идут поезда до Гатчины. Может быть, когда-нибудь мы с Вами встретимся, и я смогу Вам все рассказать о себе.

Вы пишите, что Ваша жизнь принадлежит мне. Берегите принадлежащую мне жизнь и помните. Вы спасли мою жизнь, значит и моя жизнь принадлежит Вам.

Лиза Мухина.

8 июля 6 часов 30 минут. 80 километров юго-западнее Варшавы

На развилке дорог стоят штабной полугусеничный бронетранспортер и несколько грузовых машин, штабной автобус, мотоциклы. Около бронетранспортера прохаживаются командующий 2-й танковой группой генерал-полковник Гудериан и командир 24-го моторизованного корпуса генерал-лейтенант Шваппенбург. Мимо них по дороге движется бесконечная колонна танков, тягачей, автомобилей.

Из колонны отъезжает в сторону командирский танк. Из него вылезает командир 17-й танковой дивизии генерал-майор фон Вебер. Он подходит к Гудериану, отдает честь.

– Я рад вас видеть, генерал, – приветствует его Гудериан, – Ваша дивизия передается 24-му корпусу. Я прошу вас поторопиться, данные нашей разведки подтверждают, что русские танки уже вышли в район, где вы должны их встретить. Если вы не остановите русских, за вас этого не сделает никто.

– Моя дивизия будет в исходном районе вовремя, господин генерал, – говорит фон Вебер, – И пока вы не прикажете, живыми мы с этих позиций не уйдем.

– Я уверен в вас, – кивает Гудериан.

Несколькими колоннами на север движутся войска генерала Рокоссовского. Навстречу им спешно выдвигаются дивизии танковой группы Гудериана. Противники сталкиваются прямо на марше, на разведку нет времени, и вступают в бой сходу. На обширных полях разыгрывается танковое сражение. Авиация не поддерживает сражающихся, пехота и артиллерия отстали, и бой ведут только танки.

Группа БТ попадает под фланговый удар немецких средних танков. Тонкая броня БТ на близком расстоянии, почти в упор, легко пробивается немецкими танковыми пушками. БТ горят, а немецкие танкисты рвутся вперед. На другой дороге несколько десятков немецких танков Pz. I, вооруженных одними пулеметами, сталкивается вплотную с шестью КВ-1. Советские танки просто давят легкие, защищенные лишь пятнадцатимиллиметровой броней машины. Немцы пятятся назад, безуспешно стреляя по семидесятипятимиллиметровой броне из пулеметов. Два немецких танка уходят, продираясь через лес, недостаточно густой, чтобы стать для них непреодолимой преградой. Один из них выскакивает на лесную дорогу прямо перед двумя советскими бронемашинами, за которыми видны мотоциклисты. Пока немцы пытались оценить обстановку, в их танк почти одновременно попадают два сорокапятимиллиметровых снаряда, и разведрота проследовала дальше по своим делам мимо перевернутого дымящегося немецкого танка. Лишь один из мотоциклов приостановился, сидящий в коляске сержант повел стволом ручного пулемета, видимо ожидая вылезающих танкистов. Но никто из танка выбираться не стал, и мотоцикл последовал дальше.

Несколько Т-26, большинство из которых двухбашенные и вооружены только пулеметами, медленно отходят назад, атакуемые несколькими чехословацкими «Шкодами». На помощь им приходят два Т-34, и теперь уже немцы вынуждены спешно отступать, но один, затем второй танк останавливается. Их двадцатипятимиллиметровая броня легко пробивается из семидесятишестимиллиметровых пушек тридцатьчетверок. На помощь им в свою очередь приходят средние танки Pz. III, и бой снова продолжается. Из разбитых и горящих машин выскакивают танкисты. Одни оттаскивают раненых товарищей подальше от горящих, но еще сражающихся танков, другие схватываются в рукопашную с такими же, как они, потерявшими свои танки экипажами противника.