Осужденные души - [82]

Она проснулась вся в поту. Ей показалось странным, что в палатке темно и снаружи не доносится никакого шума. Неужели еще не рассвело? Она зажгла фонарик и посмотрела на часы. Стрелка показывала пять. Наверное, часы остановились. Но часы тикали, и тогда вдруг ее осенила гнетущая мысль, что она проспала беспробудно весь день и что сейчас уже следующая ночь. Какое безумие в самом деле!.. Она вспомнила, что приняла тройную дозу снотворного.

– Кармен! – крикнула она громко.

Ответа не последовало. Она направила свет на кровать девушки и увидела, что кровать пуста. Встала и оделась. Надо посмотреть, что делается в лагере. Наверное, Мюрье уже похоронили и теперь гадают, куда девался брат Доминго. Вдруг она услышала гул артиллерийской стрельбы, но теперь уже совсем близко, так близко, что металлические предметы на столе задребезжали.

– Кармен! – крикнула она громче и сама заметила, что в голосе ее прозвучали нотки истерического испуга.

«Кричу как сумасшедшая, – подумала она, потом снова услышала канонаду. – Красные, наверное, совсем близко, но паспорт у меня в кармане».

– Иду, сеньора!.. – неожиданно отозвался голос испанки.

Фани услышала ее шаги, и вслед за тем девушка, откинув полотнище, встала у входа в палатку.

– Где ты была?

– В палатке дона Сантьяго.

– Его похоронили?

– Нет еще, сеньора… Отец Рикардо настаивал, чтобы мы его похоронили вчера, но я попросила отложить на сегодня, я подумала, что и вы захотите присутствовать на погребении. Бедный дон Сантьяго!.. Мы очень тревожились и за вас. Брат Гонсало заметил по пузырьку, что вы приняли снотворное. Мы испугались, что вы спутали дозу, но отец Рикардо установил, что, несмотря на глубокий сон, сердце у вас бьется нормально, и мы успокоились. Случились и еще страшные дела, сеньора…

– Зайди в палатку!

– Сейчас!.. Я попрошу брата Гонсало посидеть около покойника.

– Зайди в палатку!.. – истерически крикнула Фани. – Никто не украдет покойника…

Девушка подчинилась и вошла в палатку, глядя на Фани расширившимися от страха глазами.

– Не смотри на меня так! – ласково сказала Фани, потрепав ее по щеке. – Я кричу, потому что нервничаю… Что случилось?

– Сеньора… – начала девушка, но голос ее оборвался. Потом она глотнула воздух и договорила: – Сеньора… Отец Херонимо повесился…

– Отец Херонимо?… – произнесла Фани ледяным шепотом, повернувшись к Кармен. Потом подумала без всякого волнения: «Да, это чересчур даже для испанских нервов». – Когда его нашли в петле? – спросила она и стала поправлять волосы.

Испанка опять уставилась на Фани с прежним ужасом в глазах.

– Не смотри на меня так! – снова приказала Фани. – Чего ты хочешь? Чтобы я тоже повесилась, да?

– Нет, сеньора, – механически ответила испанка.

– Тогда приди в себя!.. Почему я внушаю тебе страх?

– О, вы не внушаете мне страха!

– Почему ты дрожишь?

– О, я не дрожу, сеньора!..

– Что еще случилось?

– Еще?… Не знаю… Вчера утром мы вытащили из палаток восемнадцать трупов… Отец Рикардо сказал, что больные умирают, потому что нет еды и лекарств… Повар сбежал, но пришли пять монахов из ордена святого Бруно. Сейчас они копают могилы, и мертвецов стали зарывать быстрее.

– О!.. Утешительно!

– Что вы сказали, сеньора?

– Я говорю, что святой Бруно нам поможет… Где отец Рикардо?

– В часовне.

«Значит, опять молится!» – подумала Фани в бешенстве. И крикнула, изливая свой гнев на девушку:

– Приди наконец в себя, цыганка!.. Не смотри на меня так! Я не ем людей! Что ты думаешь делать теперь?

– Что прикажете, сеньора…

– Тогда укладывай чемоданы!.. Завтра мы уезжаем. Я пока соберу бумаги дона Сантьяго.

– Лучше вам не заходить к нему в палатку, – сказала Кармен.

– Почему?

– Потому что труп начал разлагаться.

– Пахнет?

– Да. Вчера днем у него раздулся язык и вывалился изо рта.

– Как раз для моих нервов. Но все же я должна туда пойти. Прикрой ему чем-нибудь лицо!..

Кармен вышла выполнить распоряжение.

Фани съела кусок шоколада и два сухаря. В ночной тишине раскатился гул канонады. «Надо скорей убираться отсюда, – решила она. – Но зачем все это было?» Как виноватый и избалованный ребенок, она перебрала в памяти все события, которые привели ее сюда, и опять пришла к заключению, что в ней есть что-то гнилое и ущербное, что ей уже не стать прежней. «Сейчас мне еще хуже, чем раньше, – подумала она. – Нервы совсем расшатались».

Вдруг она спросила себя, что ей делать до утра. Бумаги Мюрье можно разобрать за несколько минут. Кармен провозится с чемоданами не больше часа. А потом? Как сове, сидеть до утра и бороться с неврастенией? Ей пришло в голову, что уехать не так просто, как она раньше думала. Прежде всего для путешествия надо запастись пропуском, подписанным доном Бартоломео, расспросить, каким маршрутом безопаснее ехать и какие пограничные пункты держат франкисты, что было вряд ли достоверно известно даже самому допу Бартоломео. Чтобы разузнать все это хотя бы приблизительно, потребуется самое меньшее день. Значит, она может уехать не раньше послезавтра. Глупо было заставлять Кармен немедленно складывать чемоданы. Мысль о задержке и обо всех делах, которые ей предстояли, придавила ее и расстроила. «Поеду без пропуска», – гневно решила она, но тут же сообразила, что по политическим причинам франкисты не очень-то склонны считаться с британскими паспортами. Она сжала губы в бессильной злобе. Кармен вернулась и сказала, что покрыла труп простынями.