Осужденные души - [24]

Джек опытным ухом в последний раз вслушался в шум мотора и, убедившись в его исправности, выжал сцепление. Осторожно, чтобы не повредить рессоры на колдобинах изрытой дороги у виллы маэстро Фигероа, он вывел машину на шоссе, повернул на Витторию и тут уж дал себе волю. Зеленые холмы вокруг Сан-Себастьяна скрыли серую полоску океана, а потом и сами исчезли в тумане хмурого дня. Джек вел машину уже со скоростью сто километров в час. Когда они оставили за собой Панкорбо, небо вдруг прояснилось и перед ними открылся бесплодный, однообразный, красновато-бурый пейзаж Старой Кастилии. За несколько часов езды степь нагнала на них тоску, но в Бургосе настроение всей компании поднялось. Поедая цыплят, жаренных в оливковом масле, и рис по-валенсийски, они принялись обсуждать, остаются ли кюре девственниками всю свою жизнь. Клара заинтересовалась, может ли герцог Альба встретиться на равной ноге с герцогом Йоркским. Фани посмотрела на нее враждебно и сказала, что не может. Она с горечью убеждалась, что Мюрье больше не подсмеивается над американкой. Он рассказал ей историю жившего в восемнадцатом веке графа де Вильянуэва, любовные проказы которого стоили горьких слез придворным дамам королевы Изабеллы. Увлекшись едой и такого рода разговорами, они забыли осмотреть город и даже не вспомнили, что в нем есть знаменитый собор.

Потом они покатили дальше на Валенсию по шоссе, прорезавшему эту землю рыцарей и святых, голодных крестьян и тощих мулов. Пейзаж был однообразным и гнетущим. С обеих сторон шоссе, насколько хватал глаз, простиралась бесплодная дикая равнина, изрезанная глубокими каньонами, покрытая желтыми и оранжевыми песками и черными скалами. То тут, то там торчали руины замков или виднелись горстки хижин – маленькие бедные селения, жители которых возделывали узкие полоски годной для посевов земли вдоль рек.

К вечеру погода испортилась, внезапно хлынул дождь. Реки вздулись, каньоны превратились в огромные потоки, и путешествие стало неприятным. Чтобы поскорей доехать до Авилы, Джек увеличил скорость. Они только что обогнали какую-то черную фигуру верхом на муле, когда Джек заметил на повороте шоссе полицейского из гражданской гвардии, который отчаянно махал рукой. Этот тип, наверное, хочет оштрафовать его за недозволенную скорость. В таких случаях Джек обычно давал полный газ, по сейчас какой-то добрый дух побудил его вовремя нажать тормоза. Когда он остановился, все увидели, что перед машиной на месте снесенного моста зияет пропасть. Желтые волны потока все еще пенились вокруг разрушенных опор и с глухим ворчаньем растаскивали камни и бревна. Джек стал ругать испанских инженеров.

– Господи!.. Что же мы будем делать? – воскликнула Клара.

Мысль о том, что в Авиле, возможно, не найдется хорошего парикмахера, который бы подновил ее попорченную дождем красоту, встревожила ее не на шутку. Именно теперь, когда Мюрье стал с ней так мил, ей особенно важно быть безупречно красивой.

Дождь прекратился, и они вышли из машины. Фани дала сто песет человеку, который их спас, и попыталась, применив свои познания в испанском, расспросить его о другой, окольной дороге. Но полицейский говорил на каком-то ужасном диалекте, и понять его было невозможно. Ничего не оставалось, как ехать обратно до ближайшей деревни, и это страшно их раздосадовало. Все были вымотаны путешествием, а холодный степной ветер усиливал скверное настроение. Джек покрыл больше четырехсот километров за день, что было бы не под силу и самому хорошему шоферу. Мюрье слишком поверхностно разбирался в автомобилях, а Клара и Фани не решались сесть за руль – они боялись специальной конструкции и внезапных рывков сильного мотора. Довериться Джеку было опасно, он слишком устал. Тем не менее другого выхода не было, и Фани предложила вернуться назад.

– Я не хочу разбить себе голову, – заявила Клара.

– Тогда спи под дождем, – зло бросил Джек.

– Идиот!..

– Оттого что я терплю тебя с самого утра?

Джек уже заметил флирт Клары с Мюрье. Он не ревновал Клару – он давно хотел от нее отделаться, – но его нервировала Кларина глупость. Этой дурище невдомек, что Мюрье просто хочет позлить Фани. Впрочем, он не был вполне уверен, что дело обстоит именно так.

– Не ссорьтесь! – сказала Фани, довольная реакцией Джека. – Лучше спросим про дорогу вон у того попика.

Только сейчас они заметили, что черный всадник на муле, которого они обогнали и который теперь приближался – духовное лицо. Незнакомец покачивался на муле, который уже несколько часов с философским спокойствием плелся под проливным дождем. Он и теперь не изменил хода. Фани не могла себе представить ничего более странного, чем этот промокший до костей человек. Одежда его была похожа на губку, напоенную влагой. Широкие поля шляпы волнообразно изогнулись и обвисли. С рясы и черного плаща, который прикрывал нижнюю часть лица, стекала вода. Ветер вывернул его зонт, и кюре, вероятно, после безуспешных попыток выпрямить его, сунул эту редко употребляемую в Испании вещь под мышку; в другой руке он держал поводья. Лицо его было скрыто под плащом и широкополой шляпой. Вся его закутанная фигура выглядела комично и в то же время немного зловеще. Однако это впечатление тотчас рассеялось, когда он поздоровался с путешественниками. Подъехав совсем близко и увидев, что дорога обрывается, он придержал мула, а потом кивнул головой и сказал вежливо: