Островок безопасности - [5]

Пишу — и нет признаниям конца.

«Я то, я сё», — твержу я, не тая

Своих причуд которое столетье,

И слышу, как лицо второе, третье

Твердит в ответ: «И я, и я, и я».

«Представь, что тебя кто-то близкий хватился…»

Представь, что тебя кто-то близкий хватился

И кличет и ищет, а ты закатился.

Как солнышко, ты закатился за лес,

За горы, за долы. Короче, исчез.

Представил? Так дай своё честное слово

Родным и любимым, что явишься снова,

Что, если из виду ты вдруг пропадёшь,

То утром, как солнышко, снова взойдёшь.

«У жизни, к несчастью, характер бесовский…»

У жизни, к несчастью, характер бесовский.

Но к этому ты отнесись философски.

Ведь есть у неё и другие штрихи:

Она, например, сочиняет стихи.

Она ведь не только нам боль причиняет,

Она ещё песни для нас сочиняет,

На струнах души их играет сама,

Да так, что мы сходим от счастья с ума.

«Вот бог, а вот порог…»

Вот бог, а вот порог,

Где золотится лучик.

Всё происходит в срок

Без всяких этих штучек.

И листья в листопад

Ложатся, где придётся,

Сквозят и лес и сад,

Где мне легко идётся,

Где нагуляться всласть

Мне позволяют сроки,

Где я покуда часть

Цветной земной мороки.

«Кто сказал: «Старо, как мир…»

Внуку Данечке.

Кто сказал: «Старо, как мир,

Мир, изношенный до дыр»?

Мир совсем не износился,

Вон как он весь день носился

С золотой своей листвой.

Он азартный и живой.

И к пришельцам, новосёлам

Любознательным, весёлым

Обожает подлетать и на ушко им шептать:

«Рассказать тебе, мой светик,

Где держу я свой секретик?»

«Уже вздыхали. Не вздыхай…»

Уже вздыхали. Не вздыхай.

Уж причитали: «Боже, Боже!»

Уже и радовались тоже.

Всё уже было. Отдыхай.

И всё, о чём ты в тишине

Хотел спросить, уже спросили.

И крылья за спиной носили,

И крест носили на спине.

Но если тянет самому

Хоть как-то повторить всё это,

Не следуй моему совету

И сам терзай и свет и тьму.

«Я нигде не состою…»

Я нигде не состою,

Ни в одной почётной лиге,

Разве что в домовой книге

Я под буквой «м» стою.

Но зато я наношу

Лесу частые визиты

И на темы, что избиты,

Стих взволнованный пишу.

А зачем — большой вопрос.

Ведь никто меня не просит,

Разве только лучик бросит

Мне небесный купорос,

Или ляжет тень ольхи,

Иль ворона покосится,

Не решаясь попроситься

В мои новые стихи.

«Да никто не устал…»

Да никто не устал.

Птица ранняя крыльями плещет.

Ветер не перестал,

И под ветром осина трепещет.

Жить на свете — не труд.

Тьма ночная со светом сроднилась,

И заря тут как тут,

Хоть она и слегка припозднилась.

«Приступай, приступай, —

Слышу я голоса отовсюду, —

В наше действо вступай».

Всем спасибо, я с радостью буду

Частью дивного дня,

Что развесил осенние нити.

Вы зовите меня

И листвою своей осените.

«А можно поскулить…»

А можно поскулить,

Слезинки две пролить,

Добавив влаги слёзной

Глухой ночи беззвёздной,

Добавив вздохов ей?

И слышу я: «Пролей,

Пролей свои слезинки

Без всяческой заминки.

Ведь ночь сама грустна,

Ей тоже не до сна,

И ждёт, кому излиться

И с кем бы поделиться».

«Птичка — в воздухе, кошка — на крыше…»

Леночке Колат

Птичка — в воздухе, кошка — на крыше,

Человек, как всегда, на земле.

Это всё нам назначено свыше

Кем-то, кто у руля, при руле.

Но художник — он выдумщик тоже,

И желает он сам порулить.

Обожает он прямо до дрожи

Нас в придуманном мире селить,

Где встречаются птичка и кошка,

Подустав от назначенных мест,

И такая их сводит дорожка,

Где воробушка кошка не съест.

Вот и ангел босой и с крылами

За весёлой бутылкой вина,

Улыбаясь, сидит между нами,

Осушая бокалы до дна.

«Не надо умирать, а надо раствориться…»

Не надо умирать, а надо раствориться,

А надо со средой воздушной взять и слиться,

А надо по утру небесной стать каймой,

Которая светла и летом и зимой.

А можно стать росой в день солнечный, прозрачный,

Что тоже вариант, по-моему, удачный.

«Как жаль, что ты не белый голубок…»

Как жаль, что ты не белый голубок,

О жизнь моя, что не воркуешь нежно,

Что обожаешь слово «неизбежно»,

И в горле от тебя стоит комок.

Ни приручить тебя, ни ублажить

И ни задобрить. Остаётся жить.

«А ты играй, играй, играй…»

А ты играй, играй, играй,

На нас не обращай вниманья,

От нас не требуй пониманья,

Перелетай из ада в рай.

О жизнь, ты редкий виртуоз,

Тебе вся музыка подвластна:

И та, что, как любовь, прекрасна,

И та, что солонее слёз.

Богатый свой репертуар

Не обсуждай с дурными нами.

Чего хотим — не знаем сами.

Дари нам свой озноб и жар

И не смотри, что через край

Восторг, что от восторга таем.

Тебя мы завтра освистаем.

А ты играй себе, играй.

«Каталась я в сём мире тварном…»

Каталась я в сём мире тварном

На пассажирском, на товарном,

На самолёте, на авто, —

Но всё типичное не то.

И поняла я: только ножки

Способны отыскать дорожки,

Что приведут меня в тот край,

Где раньше был мой детский рай,

Иль заведут меня куда-то,

Где еле различима дата,

Или заманят в то «потом»,

Что будет в веке золотом,

Том, что возможен здесь едва ли.

Короче, я в любые дали

Могу попасть, бродя пешком

Вдвоём с творимым мной стишком,

Ещё покуда бессловесным,

Ни мне, ни миру неизвестным.

«Я никак не пойму — небеса за меня?..»

Я никак не пойму — небеса за меня?

За меня или категорически против?

За меня ли снегирь, что на тоненькой ноте

Всё поёт и поёт среди белого дня?

Разве он не стремится мне всё объяснить?

Разве мир не живёт исключительно мною,