Островок безопасности - [2]

Я никак не пойму, то ли время всех ставит на место,

То ль, напротив, сгоняет с родного земного насеста.

То ли хочет оно, чтоб ловили мы миг на лету,

То ль оно нам дано, чтобы помнили мы про тщету.

То ль примером своим учит бегать и нас без одышки,

То ли просто бежит, потому что плохие нервишки,

И пора бы нам всем пожалеть его и приласкать,

Успокоить и впредь никуда от себя не пускать.

«Поздравляю тебя с наступившей средой…»

Поздравляю тебя с наступившей средой,

С листопадом, с блескучей озёрной водой,

С тем, что в час листопада все музы при деле,

Поздравляю тебя с серединой недели,

С тем, что дождик, который слегка моросит,

В эту дивную среду под счастье косит.

«И никуда от этой грусти не деться…»

Памяти Кейса Джискута

И никуда от этой грусти не деться,

И невозможно от нее запереться,

И невозможно её в дом не впустить,

Коль ей захочется придти погостить.

А можно только усадить её рядом

С окном распахнутом и шепчущим садом,

Что ей расскажет в своих тихих речах

О легких крылышках, тенях и лучах,

О гибкой ветке, что под яблоком гнётся,

И грусть послушает и вдруг улыбнётся.

4 сентября 2015 г.

«Во имя чего? Да во имя вот этой…»

Во имя чего? Да во имя вот этой

Небесной лазури, еще не задетой,

Во имя рассвета, вступившего в силу,

Во имя той осени, что попросила

Меня в этом мире еще задержаться,

Чтоб в тихом пруду вместе с ней отражаться.

«Перемещаются ТУДА…»

Перемещаются ТУДА

Те люди, что меня любили.

Уходят из привычной были

В мир, не разъятый на года.

И это значит есть кому

Меня и ТАМ принять, приветить

И на вопросы мне ответить,

Коль, растерявшись, не пойму,

Как обитать на свете ТОМ,

Как ТАМ наладить быт и дом.

«Меня однажды окрылили…»

Меня однажды окрылили

И горизонты мне открыли,

И я теперь — чуть что — лечу.

Сейчас лечу я на свечу.

То бишь, на лист, что сух и ярок:

Когда останется огарок

Свечи, найду другую цель.

Меня устроит даже щель

Меж штор оконных или вспышка

Зари, иль в хворях передышка.

«Давайте, сверясь с расписаньем…»

Давайте, сверясь с расписаньем,

Займёмся тихим угасаньем,

Изучим тонкости его,

Не упуская ничего.

Изучим грани увяданья.

Раз мы частица мирозданья,

В котором есть и то и сё,

То мы должны постигнуть всё.

Мы — часть вселенной, часть природы,

Где не выходит смерть из моды.

И раз пока она в чести,

Поучимся шептать «прости»,

Как шепчут листья, облетая,

Как шепчет день, тихонько тая.

«Вот по какому я вопросу…»

Вот по какому я вопросу:

Как сделать, чтоб не знали сносу

Душа и тело, чтоб не мерк

Мой мир ни в среду, ни в четверг,

Да и в другое время тоже.

Ты можешь так устроить, Боже?

«Поскольку жизнь такая сложная…»

Поскольку жизнь такая сложная,

Унынье — роскошь невозможная. а

Ведь надо как-то выживать,

Прорехи, дыры зашивать,

Ткань жизни смятую разглаживать

И как-то быт земной налаживать,

И делать так по мере сил,

Чтоб он мне радость приносил.

А он упорствует, артачится,

Велит мне: «Плачь», а мне не плачется.

Вернее, плачется, но я

Лазурью обметав края

Канвы, на ткань взгляну опасливо

И вижу: светится. И счастлива.

«Собираюсь здесь жить, пока жить не расхочется…»

Собираюсь здесь жить, пока жить не расхочется.

Собираюсь здесь жить, пока время не кончится,

И пока над макушкою небо висит,

Из которого дождик слегка моросит.

Собираюсь здесь жить и надеюсь при случае

Убедить, урезонить мгновенья летучие,

Чтоб они, продолжая летать и шуршать,

Моим планам не вздумали вдруг помешать.

«Как назвать этот путь?..»

Как назвать этот путь?

Назови его необратимым.

Как назвать этот миг?

Назови его невоплотимым.

Что же делать, скажи,

Что же делать, о Господи, мне

С невозможным таким, тупиковым

безжалостным «не»?

«Но ведь есть еще свет,

свет немеркнущий, необоримый, —

Слышу тихий ответ, —

Небесами моими творимый».

«Нет, надо было подождать…»

Нет, надо было подождать

И не спешить на свет рождаться.

Нет, надо было дня дождаться,

Когда наступит благодать.

А так приходится самой,

Самой устраивать все это

В краю, где скоротечно лето

И темень жуткая зимой.

«Коль говорят, что неизбежно горе…»

Коль говорят, что неизбежно горе,

Не слушай их и не живи им вторя…

Сам постигай порядок заведённый,

В котором пир сменяет труд подённый.

Сам постигай сей мир непостижимый,

На счастье и беду неразложимый.

И ты поймёшь, постигнув все нюансы,

Что равные у счастья с горем шансы.

«Я особенно смертна, когда просыпаюсь…»

Я особенно смертна, когда просыпаюсь,

Потому что, проснувшись, невольно касаюсь

Нити жизни, которая мелко дрожит,

Так дрожит, будто только что страх пережит,

Страх не знаю чего — одиночества, смерти,

Пустоты ли, тщеты ли земной круговерти,

Темноты, белизны наступившего дня,

Что вот-вот ослепит ярким светом меня.

«Когда я наконец решусь…»

Когда я наконец решусь,

То в гости к счастью напрошусь.

Мне интересно, как живётся

Тому, кто дивно так зовётся,

В каком живёт оно краю,

С кем разделило жизнь свою,

И как смогло оно устроить

Так, что нельзя его расстроить.

«Возьмём сегодня для примера…»

Возьмём сегодня для примера

Меня. Труды мои — химера.

Все дни со страстью, с куражом

Гоняюсь я за миражом.

И тем же занята ночами.

Спроси: «Зачем?», пожму плечами.

Спроси, как время провожу,

Скажу: «Вокруг себя гляжу».

Спроси, каков мой род занятий,

Скажу: «Ищу я для объятий

Объект. И всё, что отыщу,