Островитянин - [2]

Другая извечная беда островитян — на острове не было медиков. Никакая хворь не казалась тем, кто вырос на «Самом здоровом в Ирландии острове», слишком опасной. До больницы в городе Дангян-И-Хуше на Большой земле тем временем еще попробуй доплыви. Люди заболевали и умирали внезапно, а если и лечились, то дедовскими способами. Их хватало, многие проверены поколениями, некоторые напоминали советы ведьмы из старых сказок, а кое-какие и в самом деле помогали от простых болезней. Островитяне гордились своей находчивостью; выросшие на Большом Бласкете дети писали в школьных сочинениях: «Не было таких болезней, против которых наши предки не могли бы найти лекарства в виде трав, растущих из земли». Если не трава — то заклинание или какое-нибудь ритуальное действие. Если на глазу ячмень, нужно тереть больной глаз золотым кольцом (или золотой гинеей) каждое утро девять дней подряд натощак. При помутнении зрения следовало выпустить трубочный дым через ножку трубки в глаз, а если глаза слезятся — промывать их горьким черным чаем каждое утро семь дней подряд. А вот рецепты от детских хворей живота и горла: 1) дыхание человека, который никогда не видел своего отца (отец которого умер прежде, чем он родился), — такой человек должен дышать в рот ребенку каждое утро девять дней подряд (обоим — натощак), или 2) клюв белого гуся — его нужно совать в горло ребенку каждое утро девять дней подряд. Лечили больное горло и шерстью черных овец — клок потной шерсти такой овцы накладывали как компресс, а также рекомендовали больному трижды обойти источник святой Гобнати в Данкине, особым образом читая при этом молитвы; топленое молоко и мед тоже шли в дело, конечно. От головной боли лечили компрессом с яичным белком. От икоты полагалось либо сильно и внезапно напугать хворого, либо заявить ему, что он украл у кого-то что-то («Ты украл сверток соли у Майре Ни Бриань»), либо попить воды из чужих рук, заткнув уши двумя пальцами.

Впрочем, от более серьезных недугов все это оказывалось бессильным. В 1947 году случилась трагедия, послужившая началом эвакуации с острова. 24-летний Шон О’Кярна умер от менингита, от которого его смогли бы вылечить, если бы вовремя довезли до больницы, но из-за опасных погодных условий ему ничем не смогли помочь, и он умер в муках без медицинской и духовной помощи. В «Островитянине» много рассказов о том, как людям приходилось спешно ехать за священником; похороны и крещения тоже проходили в церквях Дангяна или Фюнтра.

Три месяца спустя, 22 апреля 1947 года, островитяне отправили телеграмму премьер-министру Эймону де Валере с просьбой о помощи: «Отрезаны штормом. Пришлите еду. Нечего есть. Бласкет». На следующий день телеграмма стала заголовком газет, и лодка с провиантом пришла на выручку, а 14 июля 1947 года де Валера сам посетил остров. Островитяне попросили министра эвакуировать их с острова в силу тяжелых погодных условий и малочисленности оставшихся жителей. Министр обещал рассмотреть их просьбу, однако вскоре сам был смещен с поста на целых три года. Последующие годы делами Бласкета занимался специальный комитет, который лишь через пять лет наконец вынес положительный вердикт о выселении, и 17 ноября 1953 года 22 оставшихся жителя покинули Бласкет навсегда.

Паром входит в узкую гавань, слышится лишь плеск волн и крики чаек, ждущих от приезжих подачки, а полтора века назад нас обступила бы небольшая толпа. Приезжих расспросили бы, откуда они, посадили у самого большого очага в деревне, обогрели и накормили — желтым пирогом из грубой кукурузной муки, вареной картошкой и яйцами из-под крыши дома, желтой ставридой. Может, досталась бы им и кружка молока, но ни масла, ни чая, ни сахара мы бы не увидели, ибо их и в помине не было тогда на острове. Кто-то налил бы стаканчик виски, и начались бы песни, и сказы, и танцы резвых ног. Дом Томаса Крихиня отстроили заново в 2017 году, в 2018-м воссоздали его внутреннюю обстановку, и вы сами сможете увидеть его, если вам случится бывать в этих краях. От прочих домов на Бласкете сейчас остались лишь остовы: стоит людям уйти, как природа берет свое.

Если подняться на холм по правую руку, взгляду откроется длинный белоснежный пляж. Именно на нем островитяне играли в умбнь (хёрлинг), после которого все дееспособные мужчины хромали неделями. Собирали на нем и черные водоросли на удобрения, забивали тюленей и морских свиней, учились плавать и просто жили каждый день своей жизни — или же трагически погибали, часто в расцвете лет.

Жизнь и смерть шли так близко рука об руку, что у людей не оставалось времени на долгую скорбь: даже потеряв кормильца, родича, ребенка, нужно было продолжать добывать пропитание, резать торф, кормить скот, чтобы ты и твоя семья могли прожить еще один день без нужды. Спокойное принятие невзгод сильно чувствуется и в современных жителях этих мест. Томас отказался от своей первой любви и согласился на брак по договоренности. Пережил смерть жены и одиннадцати из двенадцати детей. Несмотря на горе и вечные невзгоды, Томас продолжал храбро нести свой крест, учась и передавая окружающим свои знания, умения и все интересное и нужное, что могла сохранить память. Он стал голосом родных мест, и его книга помогла землякам не просто поделиться с миром воспоминаниями, а навсегда войти в большую ирландскую литературу и превратить не такой уж привлекательный для избалованного читателя жанр автобиографии в один из самых востребованных в Ирландии. Именно с книги Томаса О’Крихиня «Островитянин» начался для ирландцев интерес к судьбе любого человека, если он жил в важном месте в интересное время и умеет об этом рассказать.