Острова, залитые солнцем - [43]

На следующее утро, после завтрака, доктор Чакраборти, чиновник Управления здравоохранения, доктор Басу, маляриолог, — намеревавшийся провести некоторые исследования на Никобарах, и я сидели на капитанском мостике. Неожиданно море разволновалось. Мы только что миновали Малый Андаман и теперь бороздили воды пролива Десятого градуса, который считается самым бурным местом в Бенгальском заливе. Никто не знает, какие процессы происходят под толщей вод, возможно здесь действует подводный вулкан или проходит сильное подводное течение.

«Сафина» то поднималась на огромных, как цирковые шатры, волнах, то падала вниз. Гигантские волны окружали корабль со всех сторон. В какое-то мгновение мы проносились над водой, потом зарывались носом в глубокий провал. Но мои попутчики преспокойно сидели на мостике и жевали листья бетеля, как будто ничего особенного не происходило.

 — Страшновато, — сказал я Чакраборти.

 — Еще миль двадцать нам плыть по такому морю, — «успокоил» доктор.

Я специально говорил по-английски, чтобы члены экипажа ничего не поняли.

 — А этих ребят волны, видимо, совсем не пугают?

 — Для них это обычная работа, — со смехом промолвил Чакраборти. — Вы бы видели пролив Десятого градуса во время шторма. Вот тогда волны пенятся, крутятся и ударяют по судну с такой силой, что даже большие корабли содрогаются и скрипят. Но можете не беспокоиться, вы в надежных руках. Эти люди не получили образования, не кончали никакого мореходного училища, но они знают море как свои пять пальцев.

К вечеру теплоход вышел из пролива. Море успокоилось. Мы не собирались заходить в Кар-Никобар, который раскинулся у выхода из пролива, а направились прямо в Нанкаури, на сто миль дальше к югу. Там находился пост маляриологов. Наступил вечер, небо закрыли белые облака, в центре которых виднелось розовое пятно, словно след от губной помады на женском носовом платке. Некоторое время вокруг судна кружил буревестник, потом большая стрекоза. Какие сильные крылья должны быть у этого насекомого: ведь до ближайшей земли — безлюдного острова Батти-Мали — лететь на восток по меньшей мере миль сорок!

Удивительно, как место, о котором вы раньше читали или что-то слышали, не совпадает с вашим представлением о нем. Мне все говорили, что Никобарские острова, и в частности Нанкаури, это царство кокосовых пальм, а я увидел на следующее утро лишь узкую полоску зелени, проглядывающую сквозь ленту тумана, расстилавшегося над морем. По мере приближения к берегу полоска становилась шире и в конце концов приобрела очертания густого леса. Правда, среди деревьев были и кокосовые пальмы, но они росли в основном у кромки леса. За ними, на холме, виднелись вечнозеленые растения, среди которых то тут, то там возвышались купола четочника. На первый взгляд растительность казалась однообразной, но, когда мы свернули в пролив с высокими скалистыми берегами, о которые с пеной разбивались волны, и яркое, как и повсюду на Андаманах, солнце поднялось из-за гребня холма, зелень засверкала изумрудным блеском.

Нанкаури расположен на трех островах: собственно Нанкаури, Каморта и Тринкат, которые соединены проливом длиною в семь миль и образуют одну из самых безопасных гаваней мира. Пролив имеет форму полумесяца, в одной из небольших бухт которого находится глубокая и безопасная якорная стоянка с деревянным причалом. Здесь и пришвартовалась «Сафина».

Гавань Нанкаури с трех сторон окружена сушей, и вода в ней настолько чиста, что я видел каждую рыбешку, проплывавшую в ней. Это были главным образом мальки изумительной окраски, с зелеными спинками и бледно-голубыми брюшками. Они были поразительно прозрачными. Мальки передвигались среди водорослей на морском дне, словно облачка, но когда на них нападала большая рыба, тотчас же выпрыгивали из воды и с шумом, как капли дождя, падали обратно в воду.

 — Приветствую вас, — послышался сзади меня чей-то низкий голос. Я обернулся и оказался лицом к лицу с высоким толстым мужчиной с бородой, которая закрывала почти все его лицо.

 — Меня зовут Мусаджи, — продолжал мужчина. — Я управляющий Никобарской торговой компанией. Мне сообщили о вашем приезде. Пойдемте, пожалуйста, в дом для гостей. Ваши вещи уже там.

Я последовал за ним по деревянным сходням, содрогавшимся от топота сотен ног полуголых никобарцев, таскавших грузы на своих спинах.

Прибытие «Сафины» было событием для города, и на пристани царило необычное для этих мест оживление. И все же по сравнению с толпой индийцев, оказавшихся в подобной обстановке, люди казались мне какими-то тихими — не было слышно ни криков, ни голосов спорящих, лишь изредка долетали обрывки разговоров. Тишина была столь непривычной, что я не удержался и сказал об этом моему хозяину.

Мусаджи рассмеялся и его борода затряслась:

 — Вам кажется, что здесь тихо. Все приезжающие в первый раз обращают на это внимание. Никобарцы очень спокойный народ. Они никогда не ссорятся, никогда не дерутся, а если кто-либо из них недоволен другим, то он, расстроенный, просто отходит в сторону, и только. Вам, вероятно, не хватает шума, к которому вы привыкли на материке. Здесь нет ни поездов, ни автомобилей, пи лошадей, ни быков. Вначале их как-то не хватает, а потом вы постепенно привыкаете к этому. Взгляните на меня. Я живу здесь уже десять лет и так привык к тишине, что, когда езжу на материк, шум начинает раздражать меня, и я мечтаю поскорее вернуться обратно.