Острова Тубуаи - [8]

А дед все вел странную свою мелодию, и казалось, что он играет на губе. Я никогда таких звуков не слышал. Будто кто-то подражал зову котов в брачную пору. Коты рядком сидели на крыше, смотрели на луну, на фоне которой отчетливо видны были телевизионные кресты, по движению невидимого дирижера разом открывали пасти и кричали, кричали, кричали…

— Ты что, дед, дурак? — спросил я.

— Почему дурак? — удивился дед.

— Здесь же больница! А ты орешь…

— В больнице что, не люди?

— Люди, — ответил я неуверенно.

— А если люди, — назидательно изрек дед, — то музыку любить должны.

— Это разве музыка?

— А что же, по-твоему?

— Это… — я не сразу нашел нужное слово. — Это…

— Ну что — е-ето? Что?

— Это… какое-то «мяу», — выпалил я и расстроился, ведь совсем не то хотел сказать.

— Сам ты… мяу, — очень похоже передразнил меня дед. Он оттопырил нижнюю губу, несколько раз ударил по ней указательным пальцем. — Это — музыка. Услада души и сердца. Гармония это, понял? И вообще. Это ты дурак.

Дед обиженно отвернулся к стене.

— Дед, — позвал я. — Чего ты обиделся? Я пошутил. Твоя дурацкая музыка — хорошая музыка. На кошачью похожа. Поиграй еще, дед. И дай мне попробовать. Ну, чего ты? Дед…а, дед?

— Я тебе как другу, можно сказать. Как лучшему другу хотел помочь. Развлечь. Поутешить хотел. А ты! Обзываешься…

— Не буду больше! — заверил я.

— Не будешь? Ладно.

Он сел, скрестил ноги, достал из кармана больничной пижамы маленькую металлическую пластинку и опять завел свой кошачий концерт. Но теперь он мне нравился. Они здорово орали, эти коты на крыше. Громко, дружно, складно.

— Что это? — спросил я.

— Варган. Такой инструмент музыкальный. И музыка такая же. Музыкалистая.

— Дай мне, — попросил я деда.

Он сразу протянул пластинку. Я взял ее, начал разглядывать. Потом поднес ко рту. Но у меня вышло только шипение. Я обслюнявил варган, и так и эдак его пристраивая, но звук выходил такой, будто я плюю на раскаленную плитку. Я сделал еще несколько попыток, но сдался и протянул инструмент обратно.

— Видишь, — улыбнулся дед, — какой ты неласковый. От того и не получается. Надо взять его нежно. Губами. Да, губами. Но крепко.

Я стал смотреть на губы деда, осторожно сжал пластинку, тронул пальцами.

— Мя-я-яу, — сказал инструмент.

Дед захлопал. Я сдвинул брови, тронул пластинку еще раз.

— Мя-я-яу, — снова отозвались коты и подняли морды к луне.

Теперь я был дирижером. У меня был пусть небольшой, но свой оркестр. Мы сидели на крыше вместе. Смотрели на ртутное небо, на луну, на звезды. Под нашими ногами светился город и уплывал куда-то.

Вдруг открылась дверь. В палату вошел молодой доктор с пышными черными усами. За ним — седая медсестра. Они напоминали актеров из старого черно-белого кино.

— Здорово, орлы! — бодро крикнул доктор. Потом обратился к деду: — Собирайтесь. Домой пора. Отдохнули у нас? Теперь домой, домой…

Дед живо поднялся, достал из-под кровати рюкзак, покидал в него что-то с тумбочки, сунул ноги в тапки. Я нехотя протянул пластинку. Но дед только улыбнулся, махнул рукой — дарю! Уже на пороге повернулся, посмотрел на меня, подмигнул…и совсем исчез.

— Ну, а ты, боец, как себя чувствуешь? — доктор небольно щелкнул меня пальцем по носу.

— Нормально, — пробурчал я.

— Нормально… — передразнил доктор.

Вдруг в палату шагнула мать и замерла на пороге. На ней был длинный белый халат, гораздо ниже колен. Застегнутый на все пуговицы. В этом халате мать была похожа на игрушечного пупсика.

— Что такое?! — вытянулся в струнку доктор. Усы его ощетинились. — Вы что, мамаша, правил не знаете?! Приемные часы с шестнадцати нуль-нуль до двадцати нуль-нуль….

Мать не ответила, прошла ко мне и робко присела на краешек кровати. Потом оглянулась и посмотрела на доктора. Ее ресницы дрогнули, и усы напротив поникли.

— Черт знает что, — пробурчал доктор миролюбиво.

— Пойдемте, заглянем в одиннадцатую, — сказал он медсестре. — Но потом сюда. Ясно? Здорово, орлы! — послышалось уже в коридоре.

— Сынок, — прошептала мать. — Как ты?

Я протянул ей дедов подарок. Она рассеянно повертела его в руке.

— Что это?

— Варган. Дед подарил. Классный дед, — я забрал у матери игрушку, засунул в рот, хотел заиграть, но мать остановила.

— Подожди, — едва слышно сказала она. — Хочу попросить тебя… Мы уедем. Вот ты поправишься, и уедем. Обязательно.

— Куда?

— Пока не знаю. Мы подумаем. Куда ты хочешь?

— Хм…

— Мы одни уедем. Только с тобой. Но я хочу попросить… Сегодня к тебе придет милиционер. Он будет спрашивать, кто тебя избил. — Мать опустила голову, почти прошептала: — Не говори про него… А то его в тюрьму посадят.

Я прекрасно понял, о ком она. Но все-таки спросил:

— Кого посадят, милиционера?

— Какого милиционера? А-а… нет, что ты… Скажи, что ты упал. Нечаянно упал. Полез на шкаф. И упал. Очень тебя прошу. Я уже сказала. Теперь и ты скажи, ладно?.. А мы уедем. Уедем.

Я поднес варган ко рту, тронул пластинку.

— Мя-я-у, — с готовностью отозвались коты. Они моргнули все разом, вытянули шеи, опять моргнули и стали смотреть на меня. Это длилось несколько минут — моргали и смотрели, смотрели и моргали.

— Ладно, — сказал я.

Коты отвернулись от матери к стене и стали кричать на луну.