Острова пряностей - [88]

Найти малео гораздо сложнее, как нам объяснили рейнджеры. С начала 1980-х годов они уже не рыли ямки в черном вулканическом песке на берегу Тангкоко, где когда-то за ними наблюдал Уоллес. Расширение поселка Бату Путих привело к исчезновению малео, так как ямки-гнезда часто подвергались разграблению. Саскар, один из старших гидов, считал, что небольшая группа малео могла по-прежнему обитать в глубине парка, примерно в семи километрах, но совершенно не обязательно прогулка будет результативной — птицы могут и не появиться. Их предыдущее место кладки яиц заросло кустарником, и, поскольку яйца и мясо малео считались деликатесом среди местного населения, охота на них велась безжалостно и привела почти к полному исчезновению этого вида.

Самая существенная угроза уникальному животному миру северо-восточной части Сулавеси, по словам рейнджеров, заключалась не в разрушении местообитаний или загрязнении. Наиболее серьезным фактором риска были гастрономические вкусы местных жителей, предпочитавших употреблять в пищу редкие виды. Здесь шутили, что жители этой местности — Минахаса — могут употребить в пищу все, у чего четыре ноги, за исключением столов и стульев.

Чтобы подтвердить свои слова, Саскар и еще один рейнджер, Симсан, отвели нас на деревенский рынок, который, казалось, специализировался на продаже мяса птиц и животных, подлежащих охране. Рынок работал каждую субботу в маленьком городке под названием Ланговен, расположенном в трех часах езды от Тангкоко; поставками товара занимались местные браконьеры, которые в поисках добычи прочесывали весь север Сулавеси и соседние острова. Если кому-нибудь для свадебного стола требовался питон, толстенький птенец малео или какой-нибудь зверек, относящийся к охраняемым видам, лучшего места, чем рынок Ланговена, не найти: если даже нужного товара не оказывалось, всегда можно оставить заказ на следующую субботу. Толпы любителей вкусно поесть стягивались на рынок, привлеченные огромным выбором деликатесов. Рынок Ланговена, однако, был не единственным таким местом — еще как минимум в одной деревеньке имелся рынок, где продавались охраняемые виды, да и в пригороде Манадо браконьеры торговали своей добычей.

Ланговен располагается на внутреннем плато Сулавеси — это здесь Уоллес восхищался стремительностью перехода от варварства к упорядоченной жизни плантаторов; с тех пор мало что изменилось. В субботнее утро подъездные дороги к Ланговену забиты повозками, на которых фермеры везут на рынок мешки с рисом, перцем, морковкой, капустой, луком, латуком, фруктами и свежими цветами. Жирная темно-красная почва острова на удивление плодородна, и минахасяне усердно ее возделывают, получая в награду хороший урожай.

Рынок располагается на центральной площади, откуда веером расходятся многочисленные улочки, усеянные мелкими лавками и ларьками, предлагающими всевозможные товары, от пластиковых тапочек до парафиновых ламп. Конечно, все это можно купить на любом мало-мальски приличном рынке в любой точке Индонезии; действительно уникальным рынок Ланговена делает большой навес в центре, под которым идет торговля дичью — мяса так много, что от красного цвета рябит в глазах. Покупатели бродили по узким проходам, рассматривая куски, разложенные на прилавках.

Куски мяса свисали с потолочных балок сарая, гирляндами обвивались вокруг вертикальных подпорок и свешивались с деревянных перекладин рыночных прилавков. Кроме тушек, тут были и живые представители местной фауны. У стены большого сарая стояло несколько проволочных клеток, заполненных собаками, похожими на гончих. Проходящие мимо покупатели — в основном женщины, хотя было и несколько мужчин — осматривали животных и указывали тех, на кого падал их выбор; животное вытаскивали из клетки и быстренько убивали, и через несколько минут довольный покупатель уходил от прилавка с тяжелой пластиковой сумкой, из которой торчали четыре безжизненные, явно собачьи лапы.

Напротив сарая с живыми собаками разделывали зеленую черепаху. Это огромное животное, весом не меньше 200 килограммов, и, чтобы перенести ее с берега в Ланговен, наверное, потребовались существенные усилия. Согласно индонезийской традиции, поедание мяса черепахи увеличивает мужскую силу, и Ланговен, очевидно, удачное место для торговли мясом этих животных. Двое мужчин разделывали лежащую на спине огромную рептилию. Она была так велика, что не могла поместиться на прилавок, так что рабочие стояли возле нее на коленях на земле, залитой кровью. Пытаясь с помощью парангов проникнуть под панцирь и выковырять мясо, они перепачкались в крови по локоть. Добытые из-под панциря кусочки мяса сразу отправлялись на прилавок, где, чтобы убедить покупателей в подлинности товара, лежала черепашья голова. Охота на зеленых черепах запрещена только в морских заповедниках, с печалью в голосе сообщил Симсан, несмотря на то что популяция черепах на северо-восточном побережье Сулавеси очень быстро истощается.

Но самое вопиющее нарушение всех природоохранных законов ожидало нас внутри большого сарая. Здесь в огромном количестве были развешаны тушки животных, относящихся к охраняемым и находящимся под угрозой исчезновения видам. Было уже слишком поздно, чтобы мы смогли понять, сколько кускусов — этих пушистых, заспанного вида сумчатых, которых так легко ловить, поскольку они очень медленно карабкаются по стволам деревьев, — продано за один день в этой лавке. Среди местных гурманов они считаются деликатесом, и на рынке их быстро расхватывают.