Картина действительно очень походила на то грозное, но великолепное зрелище, которое открылось перед путешественниками за несколько минут до катастрофы 28-го июля. Однако звезд было все-таки гораздо меньше. Астроном поспешил успокоить Флигенфенгера.
— Нет, — сказал Добровольский, — это не поток метеоритов. Мы просто проходим первый пояс астероидов.
— Разве таких поясов несколько?
— Дело в том, что малые планеты неравномерно распределены между Марсом и Юпитером. До сих пор мы могли только встретить отдельные, разбросанные на огромном пространстве астероиды. Сегодня же мы проходим первый пояс, где они расположены более густо. Это будет продолжаться до завтрашнего утра. Затем несколько часов мы пролетим по области, лишенной планеток, и вступим в главное скопление, которое тянется на 44 милл. килом., т. е. составляет для нас два дня пути.
— На каком расстоянии от Солнца находятся эти пояса?
— Первый на 2,39 радиуса земной орбиты = 360 милл. килом., а второй в среднем на 2,70 радиусов = 400 милл. килом. Это соответствует середине всего пояса астероидов. Еще одно скопление их мы встретим на расстоянии 3,15 радиусов. После этого до самого Юпитера малые планеты рассеяны очень редко.
— Какова полная ширина пояса малых планет?
— Обыкновенно ее считают в 300 милл. килом., но это не верно, ибо, с одной стороны, некоторые из них, например, Этра или встреченный нами Эрос заходят за орбиту Марса, а другие (Гектор, Патрокл и проч.) имеют среднее расстояние от Солнца, такое же, как Юпитер. Поэтому ширина пояса достигает 600 милл. килом.
— И сколько астероидов рассеяно на этом огромном пространстве?
— Не знаю! Вероятно много тысяч. Некоторые астрономы предполагали, что их всего около тысячи, но доказательство противного у нас на лицо. Их несколько сотен в небольшой области, которая нас окружает.
Звездное небо принимало все более необычайный и богатый вид. Некоторые светила, как бы по мановению волшебного жезла, быстро увеличивались в яркости, образуя заметный для глаза диск, затем они также быстро уменьшались и терялись в рое остальных звезд. Один маленький астероид пролетел совсем близко от бокового окна, на минуту осветив вагон бледно-розовым светом.
— Где же Веста? — спросил Имеретинский.
— Ах да, я забыл про нее. Видите там впереди чрезвычайно яркую звезду белого цвета. Это, вероятно, и есть Веста.
— Что вас заставляет думать так?
— Наблюдая ее очень медленное перемещение, я рассчитал, что планета находится на расстоянии не менее 3 милл. килом., от нас. Между тем в телескоп ясно виден ее поперечник: это доказывает, что мы имеем дело с одним из четырех самых больших астероидов, а из них только Веста находится на данном расстоянии от Солнца. Через 2 или 3 часа мы подойдем гораздо ближе и тогда я надеюсь подробно изучить ее.
Аппарат продолжал свой быстрый полет, окруженный астероидами. Иногда число их уменьшалось, но затем опять со всех сторон зажигались яркие звезды.
— Мы не рискуем налететь на одну из планеток? — спросила Наташа.
— О, нет, — ответил изобретатель. — Это только так кажется, что они близко от нас. Большинство из них удалено от нас на десятки и сотни тысяч километров. В действительности даже в местах наибольшего скопления астероиды крайне редко рассеяны в пространстве.
— Слава Богу, а то мы легко могли бы разбиться об один из них.
— Однако, побывать на одном из этих микроскопических миров тоже очень любопытно, — заметил Флигенфенгер.
— Вряд ли мы нашли бы там много интересного; кроме того, они все, за исключением Весты, лишены атмосферы и нам нечем было бы дышать.
— Отчего же природа так обидела их?
— Просто потому, что сила тяготения на них слишком слаба, чтобы удержать частицы газа от рассеяния.
— В таком случае Бог с ними; лучше летим на Ганимед.
Любуясь астероидами, Наташа не забывала своих хозяйских обязанностей. Она накрыла стол, так как было четыре часа, время, когда путешественники всегда пили чай. 200 милл. килом. отделяли их от родной планеты и все-таки они оставались связанными с ней своими потребностями. Время бодрствования и сна, часы еды и вообще распределение дня сообразовалось с вращением земного шара вокруг оси, с положением Солнца над улицами Петрограда. Затерянные в дебрях пространства, где не бывает ни лета, ни зимы, ни дня, ни ночи, пассажиры аппарата оставались сынами Земли. В семь часов утра они вставали и пили чай, в двенадцать обедали, в 4 пили второй чай, в половине девятого подавался легкий ужин; в полночь в вагоне водворялась тишина, и только один дежурный бодрствовал, оберегая всеобщий покой и безопасность. Таков был режим, установленный с самого начала экспедиции, и Имеретинский твердо настаивал, чтобы все ему следовали. Благодаря правильному образу жизни, ничье здоровье не пострадало, несмотря на отсутствие движения и вообще ненормальные условия. Только в самых исключительных случаях допускались отступления от принятого порядка; такова, напр., была ночь, когда путешественники ожидали падения на Марс.
За чайным столом разговор сначала не клеился и только, когда первый аппетит был удовлетворен, вернулись к вопросу, в данную минуту для всех самому интересному, к астероидам.
