Острова эфирного океана - [25]
Между прочим Наташа спросила:
— А помните ли вы, господа, как я с вами познакомилась? Встреча с Валентином Александровичем была довольно оригинальной.
— Еще бы, улыбнулся изобретатель, я как полоумный вломился к вам в дом в 12 часов ночи. Чего уж оригинальнее!
— Как это произошло? Мы не знаем, поинтересовались Добровольский и Флигенфенгер.
— Это было после того, как я увидел, что у меня украли чертежи аппарата. На следующий после 244-го заседания день.
— Как вы на нем великолепно говорили! — промолвил зоолог и даже глаза его загорелись при этом воспоминании; — после вашей речи я ревел и стучал, как бешеный бык. Удивляюсь, как мое горло выдержало.
— Да, кричал ты действительно здорово, подтвердил астроном. Мои уши до сих пор помнят эти приятные мгновения.
— Вы, конечно, как всегда и везде сидели рядом и все время ссорились? — сказала Наташа. — Я с самого начала нашего знакомства могла убедиться что таково ваше постоянное времяпровождение.
Оба приятеля промолчали.
— Мы все вместе осматривали аппарат, — продолжала молодая девушка подтрунивать, — и вы за два часа успели два раза поссориться.
А она еще не знала, что они только что перед этим поссорились из-за того, каким образом ехать к Имеретинскому.
Желая перевести разговор на другую тему, Флигенфенгер, как бы не слыша наташиных слов, сказал:
— Вот уже второй день мы летим без всяких встреч и приключений! Неужели так будет продолжаться до самого Ганимеда?
— Давай-то Бог, — ответил изобретатель. — Довольно с нас приключений!
— Да, но вместе с тем еще 20 дней…
— Всего девятнадцать, — поправил астроном.
— Ах, не все ли равно! Еще 19 дней пути в полной пустоте, это не особенно весело!
— Зато безопасно.
— Пройти рядом с каким-нибудь светилом тоже безопасно и притом очень интересно.
— Вот избаловался-то! — сказал Добровольский: — сегодня ему подай Марс, завтра Луну, а после завтра еще что-нибудь. Хоть и следовало бы наказать тебя за нетерпение, да уж так и быть, сжалюсь! Завтра твое желание осуществится!
— Каким образом? — спросили все в один голос.
— Ночью я сделал небольшое открытие.
— И до сих пор ничего нам не сказали? Это возмутительно!
— Наоборот, я не хотел испытывать ваше терпение. Зачем вас волновать заранее?
— Да, ну вас, — промолвила Наташа, — не тяните, говорите в чем дело!
— Извольте! Видите вы там, правее Юпитера, туманное пятно?
— Видим!
— Так это комета. Завтра, в два часа дня, мы пройдем недалеко от нее.
— Ура! — крикнул зоолог радостно, но затем прибавил: — а ведь ты, Борис, нас обманываешь?
— Вот мило; почему?
— Потому, что это не комета. Где же ее хвост?
— Ты, как видно, заражен общим предрассудком. Знай, что далеко не у всех комет бывают хвосты; и во всяком случае они образуются близ Солнца. А наша комета еще только приближается к нему и не успела обзавестись этим украшением.
— Очень жаль! Комета без хвоста — се n'est pas chic!
— Тем не менее это очень интересно. Завтра с утра начинаем наблюдения.
6-го октября, в два часа дня, комета не имела уже своего прежнего скромного вида. Она широко раскинулась по небу бледно светящимся облаком. Внутри, ближе к стороне, обращенной к Солнцу, находилось более яркое и плотное ядро. От него, тянулись лучи преимущественно вперед, т. е. к Солнцу; это были потоки газов; влияние центрального светила начинало уже сказываться. Телескоп открывал некоторые подробности строения ядра. Было ясно видно, что оно состоит из массы отдельных твердых тел, которые находились в энергичном движении, вращаясь друг около друга.
— Эта картина, — сказал Добровольский, — вполне подтверждает предположения астрономов. Мы можем теперь легко себе представить полную историю кометы и ее связь с метеорными потоками.
— С метеоритами? Это интересно! Расскажите нам, — попросили Наташа и Флигенфенгер.
Добровольский охотно исполнил их просьбу.
Строение ядра и хвоста кометы
— Происхождение комет нам совершенно неизвестно; может быть это первая стадия сгущения первичной материи, а может быть и совсем не то. Хотя вид и форма комет чрезвычайно варьируются есть случаи наиболее типичные, их я и буду придерживаться. Комета является в солнечную систему неизвестно откуда в виде ядра, состоящего из камней разной величины и окруженного светящейся, чрезвычайно разреженной атмосферой; последняя тянется на сотни тысяч верст от ядра. По мере приближения кометы к Солнцу, в ней начинают происходить большие изменения. Солнечный жар, а также может быть электрические влияния вырывают из ядра целые потоки газов; они сначала обращены к Солнцу, затем загибаются и, все увеличиваясь в размере, образуют хвост. После огненного крещения, во время перигелия, он достигает наибольшего развития, потом вновь постепенно уменьшается, рассеиваясь в пространстве.
— Почему же газы из ядра сначала устремляются к Солнцу, потом вдруг загибаются от него?
— Это вопрос, далеко не разрешенный. Тут вероятно, играют роль электрические и тепловые силы Солнца и лучевое давление. Но определенно еще ничего неизвестно. Многие ученые вообще отрицают материальность хвоста, и аргументы их очень вески. Полная прозрачность хвоста, обыкновенно имеющего громадную толщину, и, главное, та невероятная скорость, с которой конец его должен двигаться, — заставляют усомниться материя ли это? Головы некоторых комет проходили всего на 100 тысяч килом. от солнечной поверхности; следовательно, до центра было 750.000 килом. В это время голова имела скорость свыше 500 килом. в сек. Комета уже успела украситься хвостон в 300 милл. килом. длиной. Хвост не только поспевает за стремительным движением головы, но и остается все время обращенным в сторону, противоположную Солнцу. Что же происходит? Голова описывает дугу с радиусом в 750 тыс. килом., а конец хвоста имеет ту же угловую скорость при радиусе в 300 милл. килом. Следовательно, он имеет скорость в 400 раз большую или 500 х 400 = 200.000 килом. в сек. Это почти скорость света, и мы не знаем другого случая, чтобы материя имела такую скорость. Эти поразительные выводы и заставляют отрицать материальность хвоста комет. Слой газа или другой материи в 1 1/2 милл. килом. толщиной (такова была атмосфера кометы 1811 года) не может быть совершенно прозрачным и не может иметь быстроты, близкой к скорости световой волны.
