Остров за островом - [27]

Пока фру Хорнеман готовила на плите завтрак, к ее дому поднялись несколько молодых людей немецкого происхождения с соседнего острова Санта-Мария (Флореана). Вокруг стола столпились, рассматривая содержимое своих сачков, двенадцать человек. Хозяйка беседовала со своими гостями на немецком, английском, французском, испанском и смешанном шведско-норвежском языках.

В обычные дни компанию фру Хорнеман составляют овчарка Рик, питающаяся в основном бананами, которые она сама чистит, четыре кошки, предпочитающие плоды авокадо, и три лошади по кличкам Девочка, Кикки и Лилли, лакомящиеся грейпфрутами и плодами папайи. Этот прирученный животный мир тоже приспособил свои привычки к жизни на Галапагосах…

Лошадки не спеша одолевали тропу, идущую по склону вулкана. Они то скользили по глинистой жиже, то постукивали копытами в проходах между высоченными глыбами лавы, давным-давно выброшенными из недр земли. Мы проехали мимо бедной деревушки Оксиденте с заросшими сорняками банановыми и кофейными плантациями. Последняя на склоне деревня, Санта-Роза, произвела на нас унылое впечатление своими серыми лачугами новых переселенцев, ржанием тощих лошадей, ревом немногочисленных ослов, путаницей лиан и замшелыми стволами деревьев.

Мои терпеливые попутчицы Пиа и Харриет пригибались в седлах под ветками и воздушными корнями и ежились от летящей мороси, которая серебристыми бусинками оседала на лицах. Постепенно морось сменилась холодным проливным дождем. Мигуель Кастро уехал с ослами вперед. Чтобы мы знали, по какой тропе ехать, он отмечал путь чем-нибудь из нашего провианта. Одну из тропинок он, например, отметил, привязав к ветке курицу.

На пастбище

слоновых черепах

На седьмом часу пути одна из наших лошадок неожиданно поднялась на дыбы, захрапела и повела себя так странно, что мы никак не могли объяснить себе ее поведения. Вдруг из высокой травы послышалось шипение. Солнечный луч, пробившийся сквозь висящий влажный мох, упал на выпуклый предмет, похожий на серый камень. Первая увиденная нами слоновая черепаха поджала свои толстые ноги и втянула голову в панцирь. Нам был виден только ее нос, зажатый в темноте панциря между передними ногами.

Мы начали высказывать всевозможные предположения о ее возрасте. Может быть, эта черепаха вылупилась из яйца еще при красном сиянии извергающегося вулкана в те далекие годы, когда Бетховен бродил по Вене, вынашивая замыслы своих симфоний? Не так-то легко определить возраст этих вневременных созданий.

Местность снова изменилась, теперь она больше походила на парк с большими полянами. Иногда игра света и тени и переливы красок напоминали романтические пейзажи лиственных лесов Готланда. Соловья с успехом заменял пересмешник, в неярком свете сверкали красные тираны^{45}. Вдоль и поперек тянулись широкие тропы с объеденной травой, как будто между деревьями прошла сенокосилка.

Здесь и были пастбища слоновых черепах. Здесь жили животные, которых мы искали. Этот уголок хотелось назвать райским, но поколения безжалостных китобоев, пиратов, искателей кладов и переселенцев, десятками тысяч уничтожавшие беззащитных животных, научили черепах быть осторожными и при приближении двуногих существ укрываться в панцирь. Ведь это единственный, доступный черепахам, способ защиты.

Мы с удовольствием сползли с лошадей. После столь длительного и непривычного пребывания в седле у нас дрожали руки и ноги, ныли бедра, а седалища горели огнем. Но никто не жаловался. Вид, открывшийся перед нами, был необычным и величественным.

Красная и зеленая палатки были натянуты между замшелыми деревьями, спальные мешки разложены на мягкой и сочной траве.

Сквозь тучи проглянуло вечернее солнце, и страна черепах запылала оранжевым светом. Под котелком потрескивал огонь. Мигуель Кастро быстро расправился с петухом, который всю поездку просидел на спине у осла. Перья и пух были ощипаны и обнажился старый жесткий остов. Помощник Мигуеля нырнул в заросли с ружьем в руках. Тишину нарушили два глухих выстрела, и стрелок вернулся с двумя поросятами. Обед на завтра был обеспечен.

В сумерках на натянутую от палатки веревку села сова. Рядом с лежащими ослами стрекотали сверчки. В крохотном, затянутом полигонией болотце крякали галапагосские шилохвости. На холме за нашей палаткой всю ночь жалобно звучал концерт качурок. Эти морские птицы, проводящие большую часть времени над пенными волнами, любят холмистую местность. Здесь они вырывают себе в земле норы, откладывают в них яйца и высиживают потомство, а также поют свои грустные песни, которые рождают среди людей страх перед привидениями, легенды о покойниках и детские сказки.

Несколько слоновых черепах подошли к илистому берегу болота и глубоко зарылись во влажную землю. Поблизости подстерегали добычу серые цапли. Круглая луна отражалась в мокрых панцирях. Где-то вдали угадывался шум прибоя. Казалось, будто мир создан только вчера…

В течение следующих дней мы насчитали сорок слоновых черепах. Мигуель Кастро пропилил зазубринку на панцирях двух великанов. Один из них весил около 125 килограммов, другой наверняка более 200. Длина их превышала метр, возраст — не одна сотня лет. Мигуель Кастро показал нам, как он определяет пол своих подопечных, перевернув их на спину. У самки нижний щит ровный, а у самца — вогнутый. Это имеет известное значение при спаривании.