Остров яблок - [27]

Нику предложили спуститься на грузовую палубу. Он не сопротивлялся. Предложили поесть – отказался. Увидев камеру, занервничал.

– Нет, не холодно. Отключено. Только ночевать. Утром выпустим.

Но он не хотел, возмущался, махал руками, доказывал. Спорить на «Гипатии» никто не любил, и Ник тут же потерял набранные очки. Суетится, трусит, нервничает – значит, надо ломать. Его втолкнули в камеру и закрыли дверь.

+

Тихий океан, рефрижератор «Hypatia»

26 мая 2012 г.

Ночь на «Гипатии» прошла спокойно, а утром начался аврал. Автоштурман, отличный японский прибор, глюканул. Судно полным ходом летело на остров Итуруп. Курс поправили вручную, на мель не сели, но было уже поздно: береговая охрана по радио передала требование остановиться.

Капитан Джейк решил использовать дайвера в качестве прикрытия. Охране ответили, что на борту гражданин России, спасённый несколько часов назад в нейтральных водах. Над «Гипатией» срочно подняли флаг Белиза. Ника вывели из рефрижератора, поставили на верхней палубе около входа в рубку. Повторили запрос к береговой охране, но радио неожиданно замолчало. Осмотрелись: горизонт чист, ни самолётов, ни катеров.

Ждали. Снова и снова пытались связаться по радио – хоть с кем-нибудь, но в эфире царила полнейшая тишина, даже треска помех не было. Подключили запасную антенну и даже пробовали втыкать в антенный вход кусок обычной проволоки. Поменяли блок питания. Проверили напряжение на клеммах. Безуспешно: радио молчало. Вынули из сейфа мобильные телефоны команды. Но и они не поймали ни одну сеть. Капитан, лихорадочно ища решения, перебирал в уме самые бредовые версии. Куда это показывает стрелка автоштурмана? Северный магнитный полюс переехал на юг? Или не совсем на юг? Стоп… Ван момент, джентлмен…

Капитан приказал перевести Ника на нос судна. Двое русских что-то сказали ему и повели, крепко взяв за локти. Проклятый прибор ожил, стрелка дрогнула и стала перемещаться к северу, целясь точно в спину уходящему от рубки дайверу. Тут и капитан машинально перекрестился и начал вспоминать «Патер ностер».

…Через несколько часов отпустило. Приборы ожили, стрелки вернулись на нормальные места. Радио затрещало, засвиристело, заговорило разными голосами. Береговая охрана запросила координаты «Гипатии», которая уже давно вышла из опасного района и полным ходом шла на юг, ориентируясь по солнцу. Ответить было нетрудно – ошибочка вышла, господа, не заплывали мы к вам, это магнитная буря виновата… Сорри, гуд бай, фэавелл.

+

Из мыслей Н. Куйбышева

27 мая 2012 г.

Святая Екатерина

Зачем эту посудину назвали «Гипатией»?..

Я стою на носу, ловлю солёные брызги, слушаю крик альбатросов, смотрю на мокрые спины дельфинов, которые сутками плывут рядом – для чего, почему, неизвестно. Я скучаю с тихоокеанскими ветрами. Они иногда изрядно разгоняются, но нет в них той остроты, что бывает, когда в одном месте сойдутся горы, море и равнина. Только там рождаются настоящие шквалы, приносящие откровения. Хотя… Нет. Ровный пассат, бьющий мне в левую щёку, тоже рассказывает. Прислушиваюсь. Растворяюсь в этом однообразном звуке. И вижу её.

Ей за пятьдесят. Она стара и некрасива, и в молодости тоже не была красавицей, лишь грудь была более упругой и вокруг глаз морщины не собирались в паучью сеть. Она с самого начала выбрала науку, а не любовь. И никогда не жалела о выборе. Муж погиб в уличной потасовке, единственная дочь странствует. Зато её окружают ученики. Дом не полнится беззаботным смехом и милыми шалостями, но на его плоской крыше стоит астролябия, чудесный прибор, сделанный её собственными руками. Счастье у каждого своё, и кто сказал, что это мало – читать, думать и преподавать?

Она идёт по городу, проходит мимо рынка, на котором недавно монахи побили камнями Ореста, префекта Александрии, назначенного не кем-нибудь – Римом. Проходит через развалины Мусейона, – окраинный квартал, в котором четыре века обитали учёные. Тут нашли пристанище остатки несравненной Александрийской библиотеки. Тут прошли лучшие годы её жизни; не молодость, нет, тут были знания и поиск гармонии, тут было счастье открытий и невиданная острота нового. Книжные сокровища Пергама, великие мысли великих людей, душой равных вечности… Теперь тут руины. Она долго стоит и смотрит на то, что осталось от Мусейона. Потом идёт к своему дому, на стене которого черной смолой написано «maleficus». Она смотрит на неровные, торопливые латинские буквы. Приговор.

Она ещё не знает, что это первый приговор в бесконечной череде. И что Рим тут ни при чём, он уже пал, его ворота открылись под натиском готов, его ценности брошены под ноги, его реликвии горят в кострах. Она не знает, что ни один приговор не догонит по популярности тот, что намаран на стене её дома. Но она знает, что обречена. Она, Гипатия Александрийская, дочь Теона, лучший философ, лучший астроном. Изобретательница астролябии, ареометра и дистиллятора. «Maleficus». Ведьма!

Около дома она видит рабов с носилками. Школа Гипатии пока ещё работает. Ученики из многих стран приходят и приезжают сюда, хотя многих напугала чёрная надпись. Сегодня она хотела рассказывать о бессмертии души. О, какая проклятая тема, и какая благословенная тема… Великий Платон говорил об этом восемьсот лет назад. Его рукописи сгорели, но идея сохранилась. Его тело истлело, но душа жива и остаётся первым и главным свидетельством справедливости учения. Она будит людей, зовёт, будоражит умы и тем множит жизнь. Что есть бессмертие, если не это?