Остров ужаса - [14]

— Ты можешь войти и забрать все, что только пожелаешь, — закричала мне в ухо карга.

Я ничего не ответил и продолжал неподвижно стоять в безопасном отдалении от двери.

— Ты будешь достаточно богат, чтобы купить целую страну, ты сможешь построить школы и церкви, и ты станешь первым членом палаты общин от города Хайта — ты, Сайлас Фордред, простой шкипер и мореход.

Я презрительно улыбнулся; вино, что я недавно выпил, вновь сослужило мне службу.

— Нет, нет, с меня довольно твоих богатств и соблазнов, и мне ничего от тебя не нужно! — сказал я и повернулся на каблуке.

— Воистину, друг мой Сайлас, — воскликнула она, — ты самый настоящий глупец! А я-то принимала тебя за умного мошенника!

— Да-да, это и мне прекрасно известно, — произнес я с улыбкой и отодвинулся от нее. Она была страшно разгневана, и уголки ее рта задрожали от подавленной ярости. И все же эта сгорбленная ведьма опять заковыляла за мной.

— Вернись, дружище Сайлас, — звала она, — вернись и зачерпни эти сокровища полной пригоршней! Клянусь, никакого вреда тебе не будет, и я сама, чего уж больше, войду туда вместе с тобой!

— Трижды я отвечал тебе и всякий раз говорил «нет»; пусть же это будет моим и твоим последним словом! — и я отошел от нее и встал, скрестив руки на груди.

— Я начинаю терять терпение! Войди со мной в Чертог Богатств, иначе никогда тебе вновь не войти туда: ты так и умрешь бедняком, голым, с пустым брюхом!

Я не произнес ни слова в ответ.

— Ты никогда в жизни не войдешь туда, — прошипела она мне в ухо.

— Успокойся, сгорбленная карга, ты ведешь себя не по летам непристойно! — и я громко рассмеялся ей в лицо, так что она вся пожелтела от гнева и ненависти; я же, сказав это, направился в лес, оставив ее плеваться и задыхаться от злости перед открытой дверью.

Не сделал я и нескольких шагов, как обернулся и увидел, что она спешит за мной по пятам; ее губы побелели от досады, выражение лица сделалось небывало злобным и угрожающим, а глаза, как у ястреба, заблестели и налились яростью.

— Ты войдешь в эту дверь, Сайлас Фордред! — закричала она, ударяя о землю своей клюкой.

— Не войду, так и знай, траченная молью фурия! Убирайся к дьяволу! — и я снова громко рассмеялся ей в лицо.

Ее желтое обличье сделалось темно-оранжевым, на тощих щеках и лбу выступили синие вены.

— Ты войдешь в эту комнату, клянусь, войдешь живым или мертвым! Но ты все-таки войдешь! — захлебывалась она, клокоча горлом.

— Не войду, — холодно сказал я.

— Войдешь! — пронзительно завопила она. Я широко улыбнулся ей в лицо, после чего она, утратив всякое благоразумие и сдержанность, принялась плеваться и истекать изо рта пеной, шипя, точно болезная змея.

Я глядел на нее безразличным взглядом.

— Ты войдешь! — вновь вскричала она. — Войдешь живым или мертвым!

С этими словами она выхватила из-за пояса кинжал и кинулась на меня в отчаянном приступе ярости и ненависти.

Хорошо помню, как длинный и узкий клинок сверкнул меж моим лицом и небом и как я, мгновением позже, крепко сжал ее запястье обеими руками; затем последовал звук, с каким ломается ветка, и кость ее руки, сухая и хрупкая от старости, разломилась надвое, а я упал ничком, лишившись опоры. Я быстро вскочил на ноги, и ведьма снова набросилась на меня, но на сей раз кинжал валялся на земле, она же наступала, широко разинув рот и обнажив до корней коричневые клыки; пальцы одной ее руки были растопырены и согнуты, точно когти, другая же безвольно свисала вдоль тела, и кисть болталась при каждом движении. Словно тигрица, с белой пеной на губах, она прыгнула на меня, я же, обезумев от гнева и ненависти, с силой просунул руку меж широко раскрытых челюстей, в то время как другой охватил ее тощие ноги у колен. Я высоко поднял ее в воздух и побежал, она же раскачивалась у меня над головой, шипя и извиваясь от боли и ненависти, вертясь и крутясь во все стороны, и наконец я изо всей силы швырнул ее прямо в дверной проем Чертога Богатств, полного самоцветов и сундуков с золотом. При этом, отпустив ее тощие голени, я потянулся руками к беззубым деснам и два клыка по сторонам ее рта обломились и упали к моим ногам, и вот проклятая Ведьма из Башни просвистела по воздуху над моей головой и рухнула среди золота и драгоценных камней. Она упала на землю с гулким звуком, и более я не видел и никогда не увижу ее тощее тело, ибо в тот миг, когда она коснулась земли, весь чертог охватило желтое, будто золото, пламя, упав с потолка до пола подобно огненной завесе. Я глядел на это зрелище с благоговейным страхом, затаив дыхание, однако испытывая острую радость при мысли, что Ведьма из Башни поджаривается сейчас внутри, как после будет гореть в аду. Секунд с десять завеса огня вздымалась волнами; затем пламя угасло и сокровища вновь стали видны ясно и четко, как раньше, только Ведьмы из Башни нигде не было видно, за что я вознес хвалу Богу, Сыну Его и Пречистой Деве.

В почве, вследствие схватки с ведьмой, остались глубокие следы моих ног; поблизости лежали два желтых обломившихся клыка. Я поднял их и бережно положил в карман на память о дьяволице, изо рта коей они выпали; вы, видевшие их в моем доме на Стрэнд-Стрит, теперь понимаете, для чего я дал себе труд привезти домой эти показавшиеся вам бесполезными ведьминские бивни.