Остров - [6]

– Да я только… – Джефферсон опускает плечи.

Меня охватывает жалость, которая тут же сменяется злостью.

Утром я проснулась спокойная и совершенно безразличная ко всему, словно ничего на свете не способно меня задеть. А потом призналась маме, что не очень-то хочу ехать на остров, и она сбросила на меня эмоциональную бомбу: «Том был бы счастлив такой возможности. Не отказывайся, Джессика».

Том. Т-о-м. Эти три буквы – мой криптонит, моя ахиллесова пята.

«Мам, не надо…» – попросила я. «Ну же, съезди! Ради Тома», – не унималась она.

Мне хотелось закричать: «Можно подумать, я чувствую себя недостаточно виноватой!»

– Джесси? – Резкий шлепок по плечу возвращает меня на знойную землю, припорошенную листвой. – Все нормально?

Майло озабоченно глядит на меня сверху вниз, его темные брови сошлись на переносице.

– Ты внезапно издала странный звук, – объясняет он.

Остальные тоже пялятся на меня. Божечки, что я произнесла-то?

– Нормально, просто… эм…

На помощь приходит громкий стук мачете, вонзившегося в ствол дерева, – Ануман начинает рубить. Минуту спустя дерево с громким хрустом падает на землю, и гид передает мачете Джефферсу – тот счастлив так, будто ему подарили пожизненную подписку на ежемесячную доставку наборов для похода. Час спустя, насквозь промокшие от пота и запыхавшиеся, мы волочим срубленные стволы к пляжу.

– Лагерь разобьем здесь. – Ануман указывает на небольшую полянку под деревьями. – Недалеко водопад с чистой водой и источники пищи. – Он кивает наверх, где высоко над нашими головами висят кокосы, а на соседних деревьях – спелые манго кораллового цвета и гроздья зеленых бананов.

– Потрясно! – счастливо выдыхает Онор, и с ней сложно не согласиться. Теперь, оказавшись в джунглях, наполненных трелями птичек и криками обезьянок, я содрагаюсь при воспоминании, что чуть было не отказалась от фантастического путешествия. Здесь просто волшебно, аж дух захватывает.

– Только вон те не ешьте, – говорит Джефферсон, показывая на дерево рядом с пляжем, на котором растут забавные плоды, похожие на желтые яблоки с зелеными какашками снизу. – Это кешью. – Заметив наши по-прежнему ничего не понимающие физиономии, он поясняет: – Они ядовитые, пока не созреют.

– Верно, – кивает Ануман. – Я вам позже расскажу, что можно есть, а что нельзя. Сейчас займемся лагерем и разведем костер.

Примерно час мы работаем с энтузиазмом, болтаем и перебрасываемся шутками, вбивая в землю колья, а также сплетая крышу из банановых листьев. Однако потом Ануман сообщает, что надо соорудить вторую хижину – для готовки и хранения еды. Сразу же сыплются отговорки – у Онор заноза, Дэнни кажется, что у него солнечный удар, а у Мэг болит спина. Я с завистью наблюдаю за тем, как они идут к морю, стягивают с себя потную одежду и ныряют в кристально чистую лазурную воду.

– Можешь тоже окунуться, – говорит Майло, оглядываясь на меня. – Мы справимся и вдвоем, верно, Джефферс?

Тот отрывает взгляд от дерева, которое пилит с мрачным упорством.

– Конечно. Отдохни, Джесси.

Я провожу пальцами по лбу, затем по волосам – я вся мокрая. В бриджах и льняной кофточке с длинными рукавами ужасно жарко. Представляю, как приятно было бы все это с себя стянуть и окунуться в прохладную воду.

– Джесс, – тише добавляет Майло, наклонившись ко мне, – тебе нечего стесняться, тут все свои.

– Я не стесняюсь! Просто не хочу плавать, и все.

Бросив на него суровый взгляд и сердито фыркнув, я уношусь в джунгли. К глазам подступают горячие слезы.

«Догони меня», – мысленно умоляю я, уходя все дальше. Внутри бурлит раздражение, тем не менее я не забываю смотреть под ноги, чтобы не наступить на змей или пауков. Разумеется, он за мной не последует – у него ведь нет суперспособности читать мысли. Глупо было надеяться.

Хуже всего, что Майло прав – я стесняюсь. Он это понимает, я понимаю, остальные понимают. С начала каникул мама постоянно цепляется ко мне по поводу одежды, заверяя, будто мои ожоги можно разглядеть, только если стоять совсем рядом, а в воде так и вообще я ничем не буду отличаться от остальных. Тем не менее я не могу себя пересилить – страшусь реакции ребят: Дэнни будет таращиться, Онор округлит свои невинные голубые глазки, а Майло придет в ужас. Однако больше всего я боюсь сочувствия и неловкого молчания. Боюсь, что отныне они будут видеть не меня, а произошедшее со мной. Мне хочется заговорить обо всем прямо и пресечь всю эту хрень – напряжение, обеспокоенные взгляды и гнетущую тишину при упоминании Тома. Хочется усадить их всех перед собой и рассказать о том, как все было. Только я не в силах. Одна лишь мысль приводит меня в ужас. Кажется, если хоть немного приоткрыть крышку над котлом с чувствами, то больше никогда не удастся ее закрыть.

По щекам катятся две крупные слезинки – слезы жалости к самой себе. Я останавливаюсь и пытаюсь подавить рыдания. Внутри бушует неконтролируемый ураган эмоций.

– Хватит, Джесси, – громко велю я себе.

Высоко в деревьях над головой раздается вопль, от которого душа уходит в пятки. Какого черта?!

Я непроизвольно вскидываю руки к груди и задираю голову… Макака! Серо-бурая, с острыми ушами и вытянутой мрачной физиономией, прижимающая к животу малыша, она перепрыгивает с одного дерева на другое. Когда она хватается за ветку, раздается хлопанье крыльев, и в небо взмывает с десяток цветных птичек. Вид настолько прекрасный и захватывающий дух, что я тут же забываю о своих волнениях.