Остров судьбы - [28]

После этого визита что-то в нем безвозвратно переменилось. Данте не хотел вдаваться в причины. Возможно, он стал взрослым и наконец задумался над тем, как хрупка и переменчива жизнь? Или вдова Боллаи привлекла его внимание больше, чем следовало?

В любом случае между ними не могло возникнуть никаких отношений. Женщина была на несколько лет старше Данте и имела двоих детей. А еще он собирался уехать с Корсики после того, как отец женит Дино. Леон обмолвился об этом, когда было объявлено перемирие и мужчины вернулись из маки к своим семьям. К тому времени, как люди соберут урожай, Дино поправится, и в доме Гальяни сыграют свадьбу. Леон сказал, что присмотрел для старшего сына хорошую невесту.

Данте был уверен в том, что речь шла вовсе не об Орнелле Санто. Интересно, что думает об этом сам Дино?

Если бы он, Данте, решил жениться, ему бы хотелось, чтобы его суженая была похожа на Анжелу Боллаи. Подумав об этом, юноша смутился. Он был младшим из братьев, и его черед придет не раньше, чем Леон подберет спутницу жизни для Джулио.

Между тем Джулио с облегчением вернулся к приятному времяпровождению с Карминой. После двух недель воздержания он овладел ею с таким пылом, что оба едва не потеряли сознание, а затем продолжал пробираться на чердак почти каждый вечер, пользуясь тем, что Данте спал очень крепко, а раненый Дино ночевал в другой комнате.

Ночь была полна острых и душных запахов. В квадратном окне дрожал узор из перекрещивавшихся ветвей деревьев. По стенам, потолку, обнаженным телам скользили лунные блики.

— То, что мы делаем, большой грех, Джулио, — сдавленно произнесла Кармина.

— Не такой уж и большой!

Он беспечно улыбнулся и протянул руку, чтобы погладить ее грудь. Кармина отстранилась.

— Самое плохое, что нами движет не любовь, а похоть!

— Я много раз говорил, что люблю тебя, — небрежно произнес он.

— Такими признаниями не бросаются! Иногда мне кажется, что для тебя это всего лишь слова и что ты произнес их только для того, чтобы получить доступ к моему телу. Мне давно пора рассказать обо всем на исповеди.

— Ты сошла с ума! — в голосе Джулио прозвучали ярость и страх. — Отец Витторио наверняка шепнет об этом отцу!

Кармина холодно усмехнулась.

— Ты боишься Леона?

— Хотел бы я посмотреть на того, кто его не боится, — процедил Джулио и заметил: — Если ты до сих пор сохнешь по Дино, можешь спуститься вниз и танцевать вокруг него вместе с матерью и Бьянкой.

— Мне не нужен твой брат. Говорят, он влюбился в Орнеллу Санто, — сдержанно проговорила Кармина, пытаясь скрыть новую обиду, которая терзала ее последние дни.

— В Орнеллу?! В эту сумасшедшую грязную девчонку?! — Джулио едва сдержался, чтобы не расхохотаться. — Дино не такой дурак. К тому же тебе известно, как мои родители относятся к Санто.

— Я слышала, Орнелла спасла ему жизнь.

— Вранье! — отрезал Джулио. — Я куда охотнее поверю в то, что она хотела его подстрелить!

— Быть может, он просто не сумел совладать с собственным сердцем?

— Кто, Дино? Да он шагу не ступит, не подумав о том, какие последствия это будет иметь для семьи и что об этом скажет отец!

— А что будешь делать ты, если о нас узнает Леон? — с нажимом произнесла Кармина.

Джулио ничего не ответил. Он грубовато сгреб ее в охапку, подмял под себя, и через минуту звуки протеста сменило прерывистое жаркое дыхание и сдавленные сладкие стоны.

Леон Гальяни никогда не жалел о том, что не покинул Лонтано, что стал хозяином этого дома, этих виноградников и полей. Много лет он находил успокоение в обычных вещах, наслаждался тем, сколь естественно дело человеческих рук сливается с тем, что сотворил Господь. Леон жил так, как жили его предки, действовал строго в рамках традиций, тащил на себе груз предрассудков, никогда не пытался скинуть привычную оболочку и посмотреть на вещи со стороны. Он не любил Сандру, но ценил и уважал ее за трудолюбие и преданность. Он воспитывал детей в строгости, потому что знал: судьба проявит к ним куда больше суровости, чем те, кто произвел их на свет.

В тот вечер Леону не спалось, и он решил обойти свои владения. Небеса были усыпаны звездами. Время от времени одно из светил срывалось с вышины, стремительно прочерчивало небо и исчезало за кромкой горизонта. Леон знал, что звездные ливни можно увидеть только осенью, когда плоды падают с деревьев, а гроздья винограда становятся тяжелыми, как груди женщины, кормящей младенца.

Леон слышал, что в такие моменты надо загадывать желания, но у него не могло возникнуть столько желаний: не потому, что пора его молодости осталась позади, а потому, что грешно просить у судьбы больше, чем она ему подарила.

В этом году выдался хороший урожай винограда, и Леон подумывал о том, чтобы отвезти несколько бочек самых лучших сортов прошлых лет в Аяччо, где он лично знал нескольких торговцев. А еще ему хотелось разведать насчет женихов для Бьянки: Леон не собирался отдавать свою единственную дочь за деревенского парня.

Сперва он женит Дино, старшего сына, свою главную надежду и будущую опору, потом устроит судьбу Бьянки, а после можно будет прикинуть насчет Джулио и Данте.

Какие бы желания ни роились в головах у сыновей, они должны остаться на Корсике. Леон знал, что чувство глубокого слияния с родным островом появляется не в дни мятежной юности: оно просачивается в душу постепенно, чтобы со временем укорениться там на всю жизнь.