Остров судьбы - [26]

— Отец! — промолвил Дино, переводя взгляд на Леона. — Орнелла Санто спасла мне жизнь. За оградой тело мужчины, который хотел меня убить. Орнелла заметила его первой и подстрелила.

Леон посмотрел на нее и снова кивнул. Этот кивок больше походил на поклон, и Орнелла поняла, что таким образом отец Дино выражает свою благодарность.

Она покраснела, увидев, что Дино улыбается ей глазами. От него веяло уверенностью, надежностью, а еще — любовью.

Орнеллу охватила такая радость, что ей стало трудно дышать. Он простил ее, он выздоровеет, и они смогут любить друг друга, смогут быть вместе, несмотря на все препятствия, потому что главное уже произошло: жизнь победила смерть.

Когда мужчины ушли, она долго бродила по округе, не зная, чем заняться. У Орнеллы не было подруг, и она не знала никого, кто мог бы приютить ее хотя бы на одну ночь. Разве что Летиция Биррони? Когда-то она была приятельницей Беатрис, и хотя те времена давно прошли, эта женщина хорошо относилась и к Орнелле, и к Андреа.

Она бродила в зарослях до темноты, а потом отправилась в деревню.

Орнелла быстро шла по узкой улице, и ей чудилось, будто черные небеса, свидетели обета ее матери, пристально следят за ней. Невдалеке расстилалось кладбище, но оно не внушало страха: оттуда веяло вековой тишиной и вселенской гармонией, тогда как мир живых тонул в хаосе вечных противоречий.

Орнелла разрывалась между любовью к Дино и чувствами, которые внушала ей мать. В самом деле: справедливо ли поступил Леон, когда сдал Андреа жандармам? Традиции повелевали жителям деревни сплачиваться в борьбе против общих врагов и поддерживать друзей, даже если первые были правы, а вторые неправы.

Летиция удивилась приходу Орнеллы, однако провела ее в дом, усадила на скамью и предложила поужинать.

— Где ваши? — спросила Орнелла, разглядывая жилище: массивную резную мебель из дуба, медные черпаки, блюда и миски на полках.

— Муж и старшие сыновья ушли в маки вместе со всеми, а младшие дети уже спят, — ответила Летиция, проворно собирая на стол.

Она подала гостье броччиу — сыр из смеси козьего и овечьего молока, ливерную колбасу, хлеб и оливки.

— Вы не боитесь оставаться дома одна, без мужчин? — поинтересовалась Орнелла, набивая рот едой.

— Нет. — Женщина показала на приставленное к стене ружье. Из-за пояса Летиции выглядывал кривой кинжал, напоминавший стальной клюв.

Орнелла понимающе кивнула, с тоской глядя на оружие. Она так привыкла носить его с собой, что, лишившись и ружья, и кинжала, ощущала себя так, будто ей отрезали руку.

— Почему ты пришла? — спросила Летиция, присаживаясь к столу. — Тебя прислала Беатрис? Что-то случилось?

— Я хотела попросить у вас приюта на эту ночь, — ответила Орнелла и призналась: — Мать выгнала меня из дому.

— Выгнала из дому?! Не думала, что Беатрис способна на такое. Что на нее нашло?

— Все потому, что я влюбилась в Дино Гальяни.

Похоже, Летиция удивилась. Она была ровесницей Беатрис, и ее волосы уже тронула седина, от уголков глаз разбегались морщинки, и кожа была обветренной, как у человека, который много времени проводит на открытом воздухе, под лучами солнца, но в глубине ее глаз не было той глубокой боли, какую Орнелла привыкла видеть во взгляде своей матери.

— А… он?

— Он тоже. Дино первым признался мне в своем чувстве. Когда мама узнала об этом, она сказала: «Или я, или Гальяни».

— И ты выбрала?

— Да, но я хочу быть уверенной в том, что не ошиблась, потому мне нужно знать: что произошло между моей матерью и Леоном Гальяни? Что породило ненависть Беатрис?

Она смотрела на Летицию огромными глазами, казалось, вобравшими в себя частицу беспросветного мрака, что царил за окном. Напряженный изгиб рта, потерянный взгляд — совсем как у ее матери. Летиции стало жаль эту издерганную девочку, не знавшую ласки. Она протянула руку и погладила Орнеллу по щеке.

— Наверное, я не имею права говорить правду, и я не сделала бы этого, если б не видела твоего отчаяния, твоих сомнений. История Леона и Беатрис начиналась не как история ненависти, а как история… любви.

Когда она произнесла эти слова, в доме стало так тихо, что было слышно, как за окном трещат цикады и звенит мошкара.

Орнелла с силой сплела пальцы и резко произнесла:

— Я не ослышалась?

— Нет. В юности Беатрис служила в доме Гальяни. Они с Леоном полюбили друг друга и не удержались от плотского греха. Леон был единственным наследником и сыном своего отца, и было трудно представить, что родители позволят ему жениться на прислуге. Они скрывали свою связь до тех пор, пока Беатрис не забеременела. Леон поступил честно: он пошел к отцу, во всем признался и попросил позволения взять свою возлюбленную в жены. Разумеется, последовал отказ, и Беатрис выгнали из дома. Она была сиротой, и на какое-то время ее приютила моя мать. Беатрис ждала, что Леон предложит ей бежать из Лонтано: ей-то нечего было терять! А вот ему… Он долго сомневался, а потом… решил подчиниться воле отца. Родители быстро нашли ему невесту, Сандру Ормано, которая тоже происходила из зажиточной и уважаемой семьи. Это был брак по договоренности, едва ли там присутствовала хотя бы капля любви. Конечно, о случившемся знала вся деревня, но Леон и не собирался отрицать свое отцовство, более того, он был намерен помогать Беатрис и ребенку. К сожалению, новорожденный мальчик умер, и с тех пор твоя мать возненавидела Леона. Она на каждом шагу говорила про него гадости, преследовала его беременную жену и желала ей всяческих несчастий. Однако первенец Сандры родился здоровым, и позже, как ты знаешь, она подарила Леону еще троих детей. Беатрис вышла замуж за Симоне Санто. Он был очень беден, и в деревне его считали неудачником. Он всегда выглядел каким-то растерянным, все валилось у него из рук. Ни мне, никому другому не известно, был ли виновен Леон в его смерти. Знаю только, что Гальяни первым пришел в дом Беатрис, чтобы сообщить ей о том, что Симоне сорвался с тропинки и разбился о скалы, потому что видел, как это произошло. Твоя мать решила, что именно Леон столкнул Симоне в пропасть, при всех объявила его убийцей своего мужа и поклялась отомстить. Несмотря на это, Леон предложил ей помощь. Беатрис в гневе отказалась и плюнула ему в лицо. Со временем многим стало казаться, что она сошла с ума. Когда-то я считала, что твоя мать пойдет до конца и в любви, и в ненависти, но сейчас мне кажется, что в ней осталось только второе. Стоит человеку сказать хотя бы слово в защиту Гальяни, и он становится ее врагом!