— Мой дорогой отец! Я взял у Добромысла его деньги и хочу, чтобы они были моими. Отец, спаси меня! Ведь я твой единственный сын, счастье и надежда дома. Если меня посадят в тюрьму, никто не будет называть тебя отцом, и в доме не будет счастья.
— Сын мой, скажи, чего ты хочешь?
— Всё зависит от тебя, отец мой! Стоит тебе сказать только несколько слов, и я буду спасён, а богатство станет нашим.
— Я не скажу неправды. День моей смерти уже близок, а за неправду бог Вишну пошлёт меня в ад.
— Что ты говоришь, отец! Если наш дом будет богатым, то бог Вишну не обидит его. Если же ты откажешься сказать неправду, дом наш станет нищим, я погибну в тюрьме, а ты умрёшь и попадёшь в ад.
— Ну хорошо, скажи, что я должен сделать. Ради тебя я готов на всё, — ответил ему старик.
— Отец, завтра мы с судьёй пойдём в тот лес, где было зарыто наше с Добромыслом богатство. В лесу стоит сухое дерево с большим дуплом. Под этим деревом мы зарыли кувшин с деньгами. Отец, ты должен спрятаться в дупле этого дерева. Когда судья спросит, кто украл деньги, ответь, что вор — Добромысл. Все подумают, что отвечает бог леса. Судья обвинит в воровстве Добромысла, деньги его останутся у нас, и мы заживём счастливо.
Ночью Зломысл привёл своего отца в лес и спрятал его в дупле дерева. А утром в лес пришёл судья с Добромыслом и Зломыслом.
Зломысл подошёл к высохшему дереву, поклонился ему и спросил:
— О бог леса! Ты живёшь в дереве, в ветвях и листьях. Ты всё видишь, всё слышишь, всё знаешь, но только не говоришь. Заговори же сегодня! Скажи нам правду. Кто украл зарытые деньги: я или Добромысл?
Судья остановил Зломысла:
— Помолчи немного, этот вопрос задам я, — сказал он.
Судья подошёл к дереву и спросил:
— О бог леса, кто вор: Добромысл или Зломысл?
— Деньги украл Добромысл, — раздался глухой голос из дерева.
Судья услышал этот ответ и объявил виновным Добромысла.
«Удивительно, что бог леса может говорить, да к тому же ещё неправду! — подумал он. — Если бог — лжец, то его надо наказать».
Добромысл схватил пук сухой травы, поджёг его и бросил в дупло.
Дерево загорелось, пламя охватило старика. Он громко закричал, выскочил из дупла и повалился на землю.
— Судья, какой же это бог леса? Это отец Зломысла! — воскликнул Добромысл.
Судья сразу всё понял и стал расспрашивать старика. Старик рассказал всю правду, проклиная при этом своего негодного сына.
И Зломысла посадили в тюрьму, а Добромыслу вернули его деньги.
— Смотри, впредь умей выбирать себе друзей, — сказал Добромыслу на прощанье судья.
Два сына выросли у славного земледельца. Звали старшего сына Дауд, младшего звали Сапилах. Трудно было поверить, что они — дети одного отца. Вырос Дауд стройным, красивым, добрым, Сапилах же — кривоногим, неуклюжим, злым. Дауд не боялся никакой работы. Сапилах же от работы бежал, как заяц от тигра.
Случилось раз, что велел отец сыновьям вспахать поле. Впряг Дауд буйвола в плуг, выехал в поле, начал работать. Сапилах же развалился на меже, стал стонать, приговаривая:
— Ой, умираю! Помогите мне, добрые боги! Сейчас я умру!
Испугался Дауд:
— Что с тобой, дорогой брат? Чем помочь тебе?
Сильнее застонал Сапилах:
— Никто мне уже не поможет. Всё болит у меня: и грудь, и живот, и спина, и ноги. Не знаю, как встану я за плуг.
Поверил Дауд притворщику, сказал:
— Разве позволю я работать больному брату? Полежи здесь, в тени рамбутана. К вечеру я и один вспашу всё поле.
Весь день без отдыха ходил Дауд за плугом. Рубаха его взмокла от пота, ноги почернели от земли, на ладонях появились кровавые мозоли. Когда же солнце скрылось за дальним лесом, Дауд вспахал последнюю борозду и стал собираться домой. Сапилах посмотрел на брата и сказал:
— От работы ты покрылся грязью. Отец разгневается на тебя, если ты переступишь порог дома, не омыв своего тела. Ступай к морю и вымойся, я же погоню буйволов домой.
Послушался Дауд коварного брата, пошел к морю. Сапилах же, измазав тело своё дорожной грязью, погнал буйволов домой.
Дома отец спросил его:
— Где Дауд, почему не вижу я старшего сына своего?
Сапилах ответил:
— Недостойный брат мой посмеялся над твоим приказанием и не пошёл работать в поле. Я один ходил за плугом от зари до зари. Тело моё покрылось грязью, рубаха взмокла и на ладонях моих кровавые мозоли.
Так сказав, Сапилах вышел из дому и спрятался под раскидистым кепелем[11].
Не ведая беды, Дауд переступил порог родного дома и произнес громко:
— Сапилах, брат мой, где ты? Поди задай буйволу корм, а я отдохну.
— Негодный! — закричал рассерженный отец. — Брат твой работал весь день за двоих, а тебе даже лень задать буйволу корм!
— Что ты говоришь, отец! — удивился Дауд. — Я вспахал сегодня всё наше поле!
— Посмотри на себя! — снова закричал отец. — Разве таким приходят с поля после работы? Руки и ноги твои чисты, глаза блестят. Я не желаю видеть в своём доме лживого сына. Вот тебе сто кепенгов[12] — и убирайся из моего дома, презренный лжец и ленивец!
Несчастный Дауд со слезами на глазах покинул отчий дом и отправился куда глаза глядят. От горя голова его стала седой.
Сапилах в своём укрытии слышал, что отец дал Дауду сто кепенгов, и решил украсть у брата эти деньги.
