Остров счастливого змея. Книга 2 - [15]

— Да, бывает. Я постараюсь не мешать дочери. А скажи, Сикте, у тебя дети есть?

— Есть.

— Расскажи.

— У нас с женой было четверо. Один маленьким умер. Сын в тайге пропал.

— Как пропал?

— Медведь забрал. Еще сын есть, на БАМ уехал. Давно. Редко пишет. Два сына у него. Приезжали. Давно…

Сикте надолго умолк.

— Значит, у тебя два внука?

— Ещё дочь была, здесь жила, умерла четыре года назад. Её дети в городе живут. Взрослые уже, приезжают летом с правнуками.

— Это хорошо, Сикте, что приезжают. Радуют тебя.

— Я их не понимаю. Совсем чужие. Шумные. Всё им надо добыть, достать, увезти с собой. Без музыки им скучно. Природу совсем не понимают. Плохо это.

— Да, в городе жизнь другая, поэтому и люди другие. Ты на них не обижайся, Сикте. По твоим законам в городе не выживешь.

— Это не мои законы! Это человеческие законы, — вспылил Сикте, — это законы Природы! Не может быть других законов! Не должно быть! Кто живёт не по правилам Природы — зря живёт, неправильно. Неверным путём идёт такой человек!

— Что же, по-твоему, всё человечество неправильно живёт?

— Почти всё. Почти все живут ради денег, ни о чём больше не думают, ничего знать не хотят. Потому всё в мире плохо, что Закон никто не соблюдает.

Старик опять замолчал. Видно было, что он расстроен.

— Не горюй, Сикте, может ещё всё исправится…

— Ничего не исправится! Как может исправиться, если люди в каменных стенах живут, тайгу не видят, горы не видят? Разве придут в голову хорошие мысли, если человек ничего не знает, кроме людей, испорченных людей?! Нет, мои уже не исправятся. Они уже не хабуга… — с грустью сказал Сикте.

Он налил ещё чаю.

— Скажи лучше, Забда, как твоя работа в школе?

— Вот, неделю отработал. Вроде получается.

— Чему детей учишь?

— Истории, труду, физкультуре.

— Это хорошо. Ты, знаешь что, учи их нашему труду, нашей физкультуре. И историю тоже хабуга рассказывай. Пусть знают.

— По истории программа. Там не отступишься. А по труду мне разрешили экспериментировать. Хочу попробовать учить девочек вышивать. А мальчикам покажу, как ножи точить. Больше пока ничего не придумал.

— А ты сам-то вышивать умеешь?

— Видел, как мама крестиком вышивала. Ещё в детстве.

— Сходи к людям, попроси. Помогут.

— Думаешь, согласятся? Да и к кому я пойду? Я никого почти не знаю.

— К той же Золомпо сходи. Она многое умеет. Добрая женщина. Поможет. К Огбэ сходи. Он хоть и старый, зато в молодости лучше него никто бат не мог сделать, своим луком зверя добывал, никакие ружья не признавал, многое умеет.

— Да разве они станут детей учить?

— Попроси. Человеку приятно, когда его умение уважают. Жалко умирать, когда твои знания никому не пригодились. Детям нужны знания предков, тогда, может быть, они вырастут хоть чуть-чуть хабуга.

— Хорошо, Сикте, я попробую. Скажи, а что значит Огбэ?

— Лось. Его увидишь, сразу скажешь — Огбэ! Сходи к нему.

— Схожу. А ты приходи ко мне. У меня чай хороший есть. Придёшь?

— Приду. Светлого пути!

— Солнечных тебе дней!

Не откладывая, Александр сразу пошёл к Золомпо. Она сидела на крылечке и перебирала семена, готовила для посадки.

— Доброго Солнышка вам, бабушка Золомпо! Можно зайти?

— Удачной охоты, Забда! Заходи.

— Да я не на охоту…

— По тебе вижу, что цель у тебя есть, значит, на охоту. У тебя сейчас глаза охотника, добычу свою преследуешь, потому и желаю успешной охоты. Говори, какого зверя хочешь изловить.

— Я в школе теперь работаю, детей учу. Хочу, чтобы они научились делать то, что раньше их деды умели. Вот, пришёл помощи просить.

— Заходи в дом, чай будем пить, поговорим, — сказала бабушка.

Чай был удивительного вкуса.

— Из чего чай, бабушка?

— Бадан. Листья бадана.

— Очень вкусный! Где же вы бадан берёте?

— Сама собираю.

— Он же высоко в горах растёт!

— Ну и что? Вон ту сопку видишь? — показала она на дальнюю вершину. — Каждую осень туда хожу.

— Но как же вы… Это же далеко и высоко так!

— А ничего, потихоньку. За день до горы дойду, переночую, другой день поднимаюсь, листья собираю, на третий день домой иду.

— А ночуете где? Там зимовьё есть?

— Зачем зимовьё? Так ночую, костёр жгу. Хорошо у костра.

Александр не мог поверить. Он прикинул, что ему самому, пожалуй, понадобилось бы не меньше трёх дней, чтобы сходить на ту вершину. А эта бабушка сама ходит!

— А с кем вы ходите?

— Одна хожу. Раньше с подругами ходили. Все женщины бадан собирали. Теперь старые поумирали, а молодые ленятся. А я хожу. Там хорошо. Молодость вспоминаю, подруг своих вспоминаю, мужа вспоминаю. Хорошо.

— Сколько же вам лет?

— Не знаю.

— Как это не знаете?

— Раньше хабуга года не считали. Когда паспорт выдавали, у меня уже дети были.

— А как же в паспорт дату рождения писали?

— А кто, как скажет, так и писали. Главное, не сколько, а как проживёшь. Так раньше думали.

— И сколько же вам сейчас по паспорту?

— Восемьдесят три, наверное. Говори своё дело, вижу, не терпится тебе.

— Хочу просить вас учить детей делать вот такие вещи, — Александр взял в руки плетёную тарелку. — Можете показать, как это делать?

— Чего же не показать? Покажу. Только это небыстро делается. Сначала надо лозу заготовить. Сейчас ещё не поздно. Можно и бересты надрать, покажу, как посуду из бересты делать. Приводи детей, пойдём сырьё заготавливать.