Остров счастливого змея. Книга 2 - [124]

— По своему опыту знаю, без подготовки люди ведут себя искреннее и эмоциональнее, — сказал Пасхин.

— Так что делать-то будем? — спросил Александр.

— В мою бытность такие большие гости нашу деревню не жаловали, но поменьше бывали, — сказал Пасхин. — Я, обычно, ограничивался наведением порядка на улицах, а в советское время ещё запрещал продажу спиртного. Сейчас другие времена, смотрите сами.

— Вы правы, Анатолий Петрович, пожалуй, мы тоже начнём с порядка. Вы, Александр Владимирович, прямо сейчас пройдите по селу, посмотрите, где что плохо лежит, у кого непорядок. Сразу распорядитесь произвести уборку.

— К Помазному в магазин загляни. Я вчера мимо проходил, там у него вокруг бутылки, окурки, заплевано всё, — подсказал Пасхин.

— Хорошо, я скажу продавщице.

— Он сам теперь продавщица, — сказал Пасхин, — на днях последняя ушла от него.

— Что так? — спросила Майя Михайловна.

— Так ведь не платит. С чего ему платить? Вы же ему всю малину перебили с доставкой по заявкам. Хороший мужик, кстати, этот Василий, мы тоже его услугами пользуемся, всё четко доставляет, по списку и в срок. И дешевле получается, чем у Помазного, да и качество хорошее. Старается человек. А Помазный только за счет алкашей и выживает.

— Надо бы придумать, как Василия поощрить, — сказал Александр.

— Подумаем. А сейчас идите на обход территории, — сказала Майя Михайловна.

— Ты записную книжку возьми, и всё на карандаш, — сказал Пасхин.

— Я так запомню.

— Не для памяти, а для солидности. Люди на запись по-иному реагируют. Это тоже из личного опыта.

— Может, Сикте сказать о полпреде? — спросил Александр.

— Да, ему нужно, он величина, — согласился Пасхин. — Заодно совета спроси.

— А я сегодня же поговорю с директором школы, — сказала Майя Михайловна.

Александр пошёл по улице, придирчиво осматривая дворы и обочины, и к своему удивлению обнаружил множество недостатков, которые раньше привычно не замечал. У одного завалился забор, у другого перед воротами мусор, кювет у дороги пестрел сигаретными пачками и пивными банками. «Надо проводить субботник», — подумал Александр. Вдоль забора бабушки Золомпо в рост человека стояла полынь. Зашёл. Золомпо возилась на грядках.

— Доброй охоты, Забда! — поздоровалась Золомпо.

— Солнце вам в помощь. Как живёте?

— А хорошо живу, радуюсь. Пойдём чай пить, давно ты ко мне не захаживал.

— Спасибо, некогда. Скажите, у вас коса есть?

— Коса есть. В сарае висит. Я-то сама уже с ней не управляюсь, видишь, позарастало всё.

Александр достал рассохшуюся косу, подбил клин, направил лезвие и принялся косить. Жёсткие стебли в палец толщиной поддавались трудно, но работалось с азартом. Прокосив до границы с соседним участком, оглянулся — красиво! Сосед перегнулся через забор, поздоровался.

— Помогаешь?

— Ты же не догадался. Давай-ка, почисть у своего забора, а то у нас не улица, а пустырь какой-то, — сказал Александр.

— А чего ты там пишешь?

— Тебя записываю, завтра проверю.

— Да ладно, я и так выкошу. Времени всё нет, сам давно собирался.

— Пойдём в дом, Забда, — позвала Золомпо.

— Некогда мне, дел ещё много.

— Пойдём, пойдём, я тебе покажу что-то.

В низкой полутемной комнате было чисто и уютно. Бабушка достала из шкафа широкий лист бересты размером в полстола, подала Александру.

— На-ка, посмотри, что я сделала.

На бересте, где резьбой, где аппликацией, была выполнена картина. Это была даже не картина, а целое батальное полотно. Верхнюю левую часть занимали сопки, покрытые тайгой, между ними текла река, на берегу которой стояло село, над всем этим сияло солнце. В нижней правой части между пеньками бежали человечки с топорами, некоторые из них рубили чахлые ёлочки, человечков было много, и все они двигались в сторону села. Обе части разделял своим телом Змей. Он лежал на границе жизни и смерти, повернув голову в сторону врага, как бы защищал село и тайгу от нашествия.

— Нравится?

— Это же наше село! Как точно и динамично! Вы настоящая художница.

— Это я тебе сделала.

— Правда? Спасибо. Можно я эту картину в администрации повешу? Пусть все смотрят.

— Твоя, где хочешь, там и вешай.

— Пусть у вас полежит, я на обратном пути заберу.

Он пошёл дальше, отмечая в блокноте, что нужно сделать. У ворот Анохиных грудой лежали брёвна. Зашел, постучал.

— Здорово, Забда, проходи, гостем будешь, — распахнул двери Григорий.

— Да я не в гости, я по делу. Чего это у тебя брёвна как попало валяются? Убрать надо.

— Да как я их уберу? Тяжёлые, да и места во дворе нет, а пила с осени сломалась.

— Ну, знаешь, это не причина. Один что ли в селе живёшь? Приходи вечером, я тебе свою фирменную дам, режет, как зверь. Придёшь?

— Спасибо, выручил. А то у меня на новую пилу деньжат не хватает. Приду вечерком. А за порядок не беспокойся, порядок мы и сами любим.

По асфальту шлось легко. Александр про себя удивлялся, разглядывая приусадебные участки: «Вроде рядом люди всю жизнь живут, и достаток одинаковый, но у одних цветочки в палисадниках, а у других чёрт ногу сломит, и от чего это зависит непонятно».

В самом конце улицы дома стояли реже. Недалеко от дома Сикте на заросшем пустыре у дороги стоял контейнер, в котором и располагался единственный в селе магазин Помазного. Сам хозяин сидел на ящике у входа.