Остров счастливого змея. Книга 2 - [107]

Он сидел у костра и размышлял, ощупывая пальцыми гладкую поверхность камня, но разумных объяснений не находил.

Ния укладывала дочек спать. Аунга, родившаяся восемь зим назад, и маленькая Гиндэ — Бабочка, уже давно пожелали отцу и брату «удачной охоты» — обычное пожелание мужчинам перед любым серьёзным делом. Но девочки спать не хотели, всё поглядывали на мужчин, а Гиндэ при этом хихикала, смешно морща нос. Сын Има был горд — отец брал его с собой, как мужчину. Он с серьёзным видом правил наконечник своего копья, пробуя остриё на язык, как делают все охотники. Забда укладывал заплечный мешок. Надо было ничего не забыть, особенно не перепутать подарки, собранные почти всеми жителями Острова. Это были мелочи: бусы из красивых камешков, костяные украшения, наконечники стрел, но важно было передать подарки именно тем людям, родственникам, которым они предназначались. Прошло тринадцать зим с тех пор, как группа отважных под предводительством Загу и Забды ушла из Большого посёлка и поселилась на Острове. Пришла пора посетить родных, оставшихся на родине, узнать, как у них дела, кто остался в живых, увидеться с родителями, рассказать о себе.

Девчонки, наконец, уснули.

— Ложись спать, Има, — сказал Забда. — Нам нужны силы. Выйдем, как начнёт светать.

Сын взглянул на отца. Ему не хотелось спать, он был возбуждён предстоящим делом, но возражать отцу не решился, вдруг не возьмёт. Он молча зачехлил копьё, лёг на свою лежанку и укрылся с головой.

Ния поправила на дочках одеяло из оленьих шкур и присела рядом с мужем.

— Когда вы вернетесь?

— Думаю, за половину луны управимся. Как встречать будут — улыбнулся он. — А то закатят праздник на целую луну! Отвыкнешь тут от меня.

— Ты никогда так надолго не уходил, — она прижалась к мужу. — Возвращайся скорее!

Что-то такое глубинно-женское было в её словах, что перевернуло всю душу Забды. Страстное нежное желание взорвало его плоть. Он обнял жену, они вместе повалились на лежанку. Мысль о табу на связь с женщиной перед серьёзным делом проскальзывала в сознании, пока он торопливо развязывал ремешки на её одежде. Но какое это серьезное дело — сходить в Большой посёлок? Иди да иди — никакой опасности. О зерноедах давно никто не слышал, охотники уже несколько зим не видели их следов, а звери сами на человека не нападают. Было бы опасно, не брал бы он с собой сына. С последним развязанным ремешком мысли исчезли.

Такой ночи у них не было, наверно, с самых первых встреч. Это был фейерверк страсти, они ласкали и терзали друг друга, как дикие звери. В какой-то момент Забда почувствовал, как лопнул шнурок амулета на шее. «Надо привязать», — подумал он, но сейчас было не до этого. Он не заметил, как провалился в сон.

Что-то шлёпнуло по воде. Александр открыл глаза. Костер прогорел и светился последними угольками. Яркие звёзды на чёрном безлунном небе отражались в воде. Ещё дважды плеснуло. Стало зябко. Уходить из сна не хотелось. Он забрался в палатку, накрылся спальником и вернулся в прошлое.

Они ещё затемно переправились через протоку и теперь энергично шли по пляжу. Сырой упругий ветер дул с берега, и в открытом море виднелись пенные гребни. «Это хорошо, — подумал Забда, — когда будем переходить устье реки, волны не будут мешать». Он взглянул на сына. Тот с плохо скрываемой гордостью шёл рядом, держа в левой руке копьё, а правой придерживая на плече лук и колчан. «Мальчишка ещё, — подумал Забда, — ничего, пусть привыкает, одиннадцать зим — нормальный возраст, чтобы становиться мужчиной». Сам он не взял в этот раз копьё — не на охоту. За плечами и так была тяжёлая котомка, а путь неблизкий. Ограничился луком и стрелами на мелкую дичь. Ему было хорошо. Мысли ушли в воспоминания последней ночи. Сын обогнал его шагов на двадцать и умышленно не оглядывался, хотел быть ведущим. Пусть.

— А-а-а! Рр-а-а-а! — раздалось из тростников, и в полусотне шагов появились враги. Они бежали сюда и орали, размахивая копьями и дубинами.

Думать, откуда они тут взялись, было некогда. Забда сорвал с плеча лук, заложил стрелу, выстрелил навскидку. Передний враг споткнулся, схватился за грудь. Вторая стрела — тоже в цель. Краем глаза следил за сыном — тот стрелял почти с той же скоростью, что и отец, два зерноеда корчились на песке от его стрел.

— Молодец, Има! Мы победим!

«Да сколько же их там?! Уже больше трёх десятков! — думал он, пуская стрелу за стрелой. — Хорошо, что у них нет луков, а то бы из нас давно сделали ёжиков».

— Има, бей передних! Не спеши, целься лучше! Мы победим!

Теперь после каждого выстрела он делал два-три прыжка в сторону сына, чтобы быть ближе.

Крупный враг, видимо вождь, что-то крикнул, и теперь большинство их бежало в сторону Има.

— А-а-а-а! — орали враги.

Забда прицелился и выстрелил в предводителя. Тот завертелся на одном месте, согнулся, обломил стрелу и снова побежал.

«Непростительная беспечность! Почему я не взял боевые стрелы!»

Зерноеды были уже близко.

— Има! Плыви!

— Нет, отец, я не брошу тебя!

— Плыви! Мы не справимся!

— Нет! — Има продолжал стрелять, широко расставив ноги в песке.

«Мой сын! — подумал Забда, сглотнув комок. — Я бы тоже не бросил отца».